Первая чеченская война. Бои за освобождение Грозного в марте 1996 года
Первая чеченская война. Бои за освобождение Грозного в марте 1996 года
Мы публикуем рассказы и воспоминания непосредственных участников по освобождению Грозного от чеченских боевиков, во время первой чеченской войны, в марте 1996 года. Тогда, 6 марта 1996 года, отряды чеченских боевиков пошли на штурм подконтрольного российским силам Грозного. Чеченские боевики начали так называемую операцию «Возмездие».
Вспоминает майор Игорь Ветров, кавалер Ордена Мужества:
5 марта приземлились в Моздоке. Там нас встретили два бэтээра с экипажами разведки и спецназа. Помню, Рысь тогда приехал (лейтенант Сергей Рысин), Рамиль Хузин, Лука (старший сержант Александр Лукин). Рамилю Хузину несколько писем из дома передали. Он их, кажется, не все и прочитать-то успел, думал, что потом время будет…
Должны были в тот день перебраться в Ханкалу. Но подзадержались. Мы с собой привезли несколько движков. Пока их выгружали, пока передавали представителям другой части, совсем стемнело. В сумерках отправлять колонну не решились, ждали следующего дня.
6 марта «вертушками» часть прибывших на замену, в основном офицеров и прапорщиков, перебросили в Ханкалу. А колонна пошла своим ходом. Там встретились. И узнали, что в Грозном уже идут бои. Но что творится на сомом деле и как дела у наших в бригаде, пока было не ясно, сведения поступали самые разноречивые. Сначала сообщать, что столько-то раненых, погибших нет, потом словно молотом по голове ударят: есть «двухсотые»,но кто конкретно – неизвестно. То скажут, что раненых с Минутки вывозят, через час – не смогли прорваться. И вот такая чехорда весь день.
А мы прилетели без оружия. Его передавали друг другу при замене. Автоматов тридцать было на всю смену, это у солдат-срочников, которые первый раз летели. Патронов же вообще практически по нулям. Если бы не эти движки, мы уже бы уже пятого быть в ПВД, и там неизвестно, как бы все обернулось. Ну да ладно, сейчас что гадать.
В общем, весь день шестого просидели в неизвестности. Настроение паршивое. В тихаря добывали патроны: где у армейцев выпрашивали или меняли на консервы. Саратовский батальон СМВЧ стоял тогда в Ханкале. Эти с нашего округа, эти сами боеприпасами поделились. К вечеру уже прилично затарились патронами. Седьмого с утра точно знали, что погибли Гуров и Ионов, а Никонов в тяжелом состоянии лежит на Минутке. По остальным раненым и контуженным точных данных вообще не было. Собрались группой офицеров, подошли к подполковнику Мидзюта, комбригу: «Товарищ подполковник, больше терпеть не можем. Надо что-то делать. Решили создать офицерскую штурмовую группу и пешим порядком пробиваться на Минутку, на помощь своим. Спросите разрешения у командования группировки». Командир кивнул и ушел в штаб испрашивать разрешения на этот бред.
Мы стали готовиться. Позабирали у солдат автоматы, стали планировать, где и как пойдем. Конечно, затея попахивала авантюрой. Но сидеть и ни чего не делать, когда там ребята гибнут, уже не было ни каких сил. А как только эта подготовка закрутилась, люди сразу преобразились. Появился какой-то шанс, хотя маленький, но надежда, что можно что-то поправить. Приходит командир. Чернее тучи. Командующий дал запрет, все оставить…
После обеда 7 марта из ПВД в Ханкалу прорвался БТР нашей бригады. На нем привезли тела Гурова, Ионова, Косойкина, Ильина и Шестакова. И раненных доставили. Там Печкуров был, Махиянов, другие спецы и разведчики, всех уже сейчас не помню. Они рассказали в общих чертах о том, что творилось в эти дни в Грозном….
Следующий день – 8 марта – должен был быть праздничным. Все, безусловно, помнили об этом. Но вряд ли осознавали. В сознании и окружающем мире все перевернулось и перемешалось. Кровь и смерть друзей висели черной тенью над всеми. Ребята не дожили до замены, до окончания срока своей командировки считанные дни. Разве это справедливо? А если бы дожили и боевики проявили свою активность на три-четыре дня позже? Кто из только что прилетевших мог оказаться на месте павших и искалеченных?
От подобных вопросов и предложений можно, наверное, сойти с ума. Единственное спасение от них – продолжать делать свою работу. Спокойно, настойчиво, зло, стиснув зубы…
С утра 8 марта был намечен выход смешанной колонны из Ханкалы (г. Грозный). К Шумиловской бригаде «пристегнули» бронетехнику и машины томской бригады. По замыслу командования большой караван должен был пройти до места дислокации приволжской бригады и потом разделиться.
Нижегородцы остаются в своих «владениях», а томичи идут дальше одни: через совхоз «Пригорный», Чечен-Аул и лесной массив Черноречье до места своего дальнейшего базирования. Их должны были сопровождать два бронетранспортера с разведчиками и спецназовцами нижегородской бригады (34 ОБрОН): показать дорогу, довести до места, а потом спокойно возвратиться к своим. Но «гладко было на бумаге»…
У пятнадцатого городка 101 бригады ВВ даже не притормаживали. Машины приволжской бригады просто сворачивали в сторону , выходя из «ленточки», и заезжали в распахнутые ворота своего ПВД. Вновь прибывшие попадали в объятия сослуживцев, давно уже ожидавших их. Мимо проследовали лишь две брони: в голове колонны томичей шел БТР с приволжским спецназом, который возглавлял капитан Рыжук.
«Коробочкой», замыкавшей колонну, командовал командир роты разведки старший лейтенант Михаил Мордовин. У офицеров шел третий день очередной командировки. Вместе с командиром разведчиков внутри бэтээра с бортовым номером «118» ехал разведчик-гранатометчик рядовой Хузин, срок командировки которого подходил к концу. Ни тот, ни другой еще не ведали, что судьбой им отпущены не то что дни – минуты жизни…
В роте разведки Рамиль Хузин был по возрасту самым старшим солдатом. И всего лишь на год моложе командира роты. За глаза многие разведчики называли его Батей. Но не только «солидный» возврат служил поводом для такого уважительного обращения к Рамилю. Его характер, отношение к делу, к товарищам по оружию, готовность всегда прийти на помощь, неспешная основательность в словах и поступках – вот что стало решающим для такого обращения к двадцатичетырехлетнему парню.
Как и любой другой разведчик в Чечне, Рамиль ни дня не оставался без работы. Вместе с ротой выполнял задачи под Новогрозненском, затем в сомом Грозном. Когда в ноябре 1995 года часть производила плановую замену солдат и офицеров, разведчик-гранатометчик Хузин остался на второй срок. Решил: до весны дотяну, а потом в отпуск на родину к семье. Тяжело, конечно, ну да ладно, обойдемся.
Рамиль, никогда не жаловался на трудности, никому не говорил о своих переживаниях, не обращал внимания на болячки. Наоборот, всегда находил возможность приободрить других. Ему верили. Верили в его слова и его гранатомет. Раз Батя сказал, что «бывает хуже», значит, пока все нормально. Если в какой-нибудь заварушке был рядом Батя со своим гранатометом, значит, все будет хорошо.
Но жизнь – и то устает от войны, от постоянной собранности, напряжения и ожидания чего-то. А человек не железный. Копилась усталость и у Рамиля. В своем последнем письме родителям он писал: «Через неделю будет восемь месяцев, как мы в командировке, и тринадцать месяцев, как я в армии. В конце февраля, если получится, может, в отпуск поеду на месяц». Он очень ждал этого отпуска. И почти дождался.
Наступила весна. Прибыла замена. Еще день-два, и военный «борт» возьмет курс в глубь России. Но пришел приказ: разведке и спецназу выйти на сопровождение колонны только что прибывшей части, показать дорогу, довести до места. Те, кто был с Рамилем в то утро, вспоминают, что он не хотел ехать. Какое-то гнетущее томление, нехорошее предчувствие заползло в душу солдата. И тогда он впервые в жизни произнес: Командир, а может, я останусь?».
Командир роты разведки старший лейтенант Михаил Мордовин, только что прилетевший в Грозный, положил руку ему на плечо: «Да ты что, Рамиль! Прокатимся туда-обратно, вернемся, и улетишь. В части уже документы на твой отпуск оформлены, я сам видел. И потом, в экипаже больше нет гранатометчика. Как же мы без тебя? Не переживай, все будет нормально. Давай, а то спецназ вон уже выруливает».
И они заняли свои места в бэтээре….
Засада боевиков ждала колонну на подходе к лесному массиву юго-восточнее Черноречья. «Духи» подготовились заранее, грамотно все рассчитав. Прямая, как нить, дорога меж двух опушек углублялась в лес. Там на небольшом удалении от опушки был мост, на подходе к которому дорожное полотно основательно разрушили.
У самой опушки справа от дороги притулился домик лесника, от которого вдоль дороги тянулся бетонный забор. Между ним и дорогой ровное поле. Место для засады почти идеальное. Огневые точки боевики оборудовали в самом доме, в бойницах, выбитых в заборе. Кроме того по обеим опушкам справа и слева от дороги отрыли окопы. Втянись колонна в лес – и ее можно расстреливать с двух сторон, словно в тире.
Но головной дозор каким-то звериным чутьем уловил неладное. Капитан Рыжук подал команду, колонна остановилась. БТР дозора словно ощупью в одиночку продолжал движение. И в это время грянуло несколько гранатометных выстрелов.
Вспоминает прапорщик Михаил Павлов, кавалер Ордена Мужества:
Бои в ГрозномНаш БТР подбили сразу. Пять попаданий из гранатомета. Почти одновременно. Но машина выдержала, не загорелась, даже осталась на ходу, хоть и получила сильные повреждения. Десантировались, рассыпались вокруг нее, заняли оборону.
Боевики близко, метров пятьдесят до них. Даже голоса слышны были. И видно, как перебегают. Первые минуты бой вели в одиночестве. Потом подлетел БТР Мордовина.
Вспоминает прапорщик Александр Алексеичев, кавалер Ордена Мужества:
Когда впереди началась стрельба, колонна замерла. Секундная пауза. Потом Мордовин дал команду: идем вперед на помощь своим. Понеслись по левой обочине. Колонна стоит. Подлетели. Михаил командует: оба борта — десантируется. Первым с правого люка выскочил Рамиль, командир за ним следом. Вдвоем прикрывали десантирование остальных. То есть в первые секунды они вдвоем весь огонь «духов» на себя собрали.
Помню как ранило Мишку. Нога у него подкосилась, он упал на колено, потом повалился на бок. Наверняка снайпер бил, потому что колено у ротного разнесло. Почти сразу Рамиля ранило в плечо, потом еще раз. Они рядом лежали. Рамилька простонал: больше не могу, больно».
Я под бэтээр закатился, хотел их же туда затащить. Тут перед носом машины граната от ГП рванула. На секунду вырубился. Башкой потряс, смотрю: сержант раненный лежит. Ему осколком руку посекло. Фамилию парня не помню. Так смотрел, успокоил, мол, ничего страшного, терпи. Хотя какое там, к чертям, ничего страшного, если кисть изуродована вдребезги.
Огонь велся очень сильно. Михаил с Рамилем были еще живы. Дал несколько очередей, опять дернулся к ним. А вот остальное — как в тумане. Помню красное пятно от гранатометного выстрела, потом шипение, грохот, взрыв, дым. Провалился куда-то.
Очнулся, стал выбираться из-под бэтээра. Под руку попался ботинок. Поднял его, посмотрел: из него кость и шмотки мяса торчат. Откинул в сторону, пополз дальше. Глазами повел: Михаил с Рамилем лежат. Командир чуть ближе, Хузин подальше. Вернее то, что от него осталось. Так, кусок мяса бесформенный….. Правой ноги почти совсем не было, левая по колено оторвана.
В сознании это отпечаталось как кадры из кино. Пока ни каких эмоций не было. Только боль по всей спине…
Гранатометчик, пытавшийся поджечь БТР, взял неточный прицел. Машину выстрел миновал. Но свои жертвы та граната все же нашла: были убиты старший лейтенант Мордовин и рядовой Хузин, ранены и контужены прапорщик Алексеичев и Хрусталев. Александру всю спину нашпиговало осколками. Олегу Хрусталеву зацепило голову и пробило кисть левой руки (оторвала три пальца). Но он не вышел из боя.
Лишь через несколько минут, получив при следующем взрыве гранатометного выстрела «множественные пулевые ранения правого предплечья с повреждение кисти», как будет записано в его медицинской карте, Олег выпустил автомат….
Вспоминает майор Игорь Ветров, кавалер Ордена Мужества:
После нашего заезда в ПВД прошло не более получаса. Еще ничего толком сделать не успели. Я сумку с вещами у роты разведки кинул, пошел автомат отдавать. Своего-то не было, брал на время марша у Лены Чернышевой, санинструктора второго батальона.
Обратно возвращаюсь — у штаба волнение какое-то. Подхожу: в чем дело? Наши в засаду попали, бой ведут. И тут же Мидзюта кричит: «БТР разведки и БТР спецназа на выезд!». И почти без перехода: Ветров, старшим едешь!».
Побежал в разведроту, схватил в оружейке ствол, оттуда — к бэтээру, на бегу распихиваю магазины в разгрузку, два просто так за пазуху бросил.
Разместились в десантном отделении, забились так, что не шелохнуться. Через триплекс почти ни чего не видно. Сергей Рысин на командирском месте, он хоть что-то разглядеть может. Докладывает: подъезжаем. Остается спуститься по склону, пройти поворот, и мы на месте. Самого боя еще не видно, но уже слышно. Внутри начинает все закипать, какая-то волна поднимается.
Вырулили из-за поворота, проехали метров сто. Рысь орет: «Оба борта — огонь!». Куда стрелять, так толком и не поняли, но Сереге с командирского места тогда было виднее. Подлетаем к хвосту колонны. Рысин новую команду: «Правому борту десантироваться!». Я еще подумал: «Надо же, раскомандовался! Вроде бы меня старшим назначили…».
Но там не до выяснений было, кто главный. Защелки на люке откинул, верхнюю крышку ногой вышиб, нижняя сама отпала. Набрал побольше воздуха, как перед прыжком в воду, посмотрел на часы: без пяти одиннадцать. Мысль мелькнула: «Только бы не первой пулей, а то сижу как раз напротив люка, другим выбираться тяжело будет».
Но додумывал уже в полете. Упал, откинулся в сторону, освобождая место второму. Спецназ Шумиловской бригады (34 ОбрОН ВВ МВД РФ) уже десантировался, ребята по обе стороны дороги оборону заняли, в перестрелку втянулись, грамотно короткими очередями огрызаются.
Мы с офицерами сползлись мозгами пораскинуть. Поняли, что немного не так десантировались. Наши-то в голове колонны рубятся, а мы к хвосту прижались. Надо исправляться! БТР Рысина рванулся перед, мы с оставшимися прикрываем…
Тут уместно бы привести воспоминания прапорщика спецназа Миши Павлова о том, как он на себе многих из-под обстрела вытащил. Но не было этих воспоминаний. Когда спросил об этом Михаила, он обронил в ответ лишь две фразы: «Да так и выносил. Как друзей бросишь?».
За него рассказали другие. Эта картина у многих участников того боя осталась в памяти: сплошной треск автоматных очередей, бежит Михаил, неся на плечах (его рост 165 см) кого-то из раненных. За ним, перед ним, под ним встают фонтанчики земли, поднимаемые вгрызающимися в нее пулями. А он даже не меняет темп! Перенес одного в не простреливаемое пространство, бежит за другим.
Сколько он сделал таких ходок по кипящей земле, сколько уже точно не вспомнит ни кто. Утверждают, что не менее четырех. Но то, что каждая из них была подвигом, с этим согласны все. Кроме, пожалуй, Миши Павлова — «краповика», орденоносца, безвременно ушедшего из жизни уже после окончания первой чеченской компании…
Вспоминает майор Игорь Ветров, кавалер ордена Мужества:
Конец боя помню лишь обрывками. Взрывной волной накрыло меня и Сергея Горбачева, контузило обоих. Помню: иду посередине дороги, автомат стволом вниз почему-то держу, шапку где-то потерял. БТР чадит, дым от него идет. Мишка Павлов ко мне подбежал, докладывает о чем-то. В голове сплошной звон, но постепенно начинает проясняться. «Как дела у нас?» — спрашиваю. Он тоже головой мотает: «Плохо, Мордовин убит, загружает остальных, давайте уходить. Подбегаем к нашим бэтээрам. Он на броню полез. Ко мне подскочили Рысин с Борзовым. «Люди все? Раненных всех забрали?». Кивают. Сверху на одной машине лежит что-то. «Это кто, Мишка? Маленький какой-то». Рысь глаза опустил: «Это то, что от Хузина осталось». «Е-мое, — думаю, — еще и Рамилька!…». Перед глазами поплыло. «Все, — командую, — по машинам, ходим».
Летим обратно на приличной скорости. Наводчик кричит: «База запрашивает, как дела и какие потери?». Я в ответ: «Передай командиру: два «двухсотых» и много «трехсотых». Потом, уже в санчасти, определились: раненных и контуженных набралось восемнадцать человек….
В 1996 году в первую чеченскую, это был первый захват Грозного боевиками. Но на этом боевики не успокоились и в августе 1996 года боевики попытались вновь захватить город. На улицах города и его окрестностях опять загрохотали выстрелы, пошли ожесточенные бои…
Присоединяйтесь к нам:
