Евгений Валерьевич Золотухин
Евгений Валерьевич Золотухин
26.05.1982 г. — 22.06.2001 г.
БЭТЭЭР затормозил напротив шлагбаума у КПП родной базы, и всем на броне показалось, что машина приглушив мотор, с облегчением вздохнула, будто уставший путник перед ночлегом после дороги дальше ней. Даже в хмурых озабоченных глазах “Шаха” — командира группы отряда спецназа внутренних войск капитана Сергея Шахова — мелькнули веселые чертики, когда он сдвинул на затылок “говорящую шапку” и по-хозяйски оглядел свое войско, кучно оседлавшее “коробочку”.
— Отставить разговорчики! — обернулся к солдатам взводный капитан Михаил Бородин. — Операция не закончилась! Командир работает в эфире. Мешаете! в сторону Шахова, который в это время плот но нахлобучил шлемофон и, утвердительно кивая, негромко говорил, прижав к горлу ларингофоны:
— «Шах» на связи… Понял Вас, «Первый» Есть! Только поужинать бы бойцам, а то восемь часов кряду мотаемся на бэтре, с утра росинки маковой во рту не было… Разрешаете?.. Что? Не успеем? Ясно, Первый! Выдвигаюсь! — и наклонился к водителю:
— Жми к школе, Серега! В темпе!
Нырнувший в люк рядовой Сергей Доронин круто завернул руль, с хрипотцой, в унисон мотору, пропел сквозь зубы: “Еще не вечер, капитан, еще не вечер!”
Судя по голосу старшего в эфире, вычислили-таки искомого с помощью формулы: наблюдательность, интуиция плюс работа с населением. А значит, наконец-то проводим точечную операцию, работаем адресно. Хорошо бы! Тогда уж наверняка будет доброй к нашему брату фронтовая госпожа удача. Так думал “Шах”, глядя на приближающуюся школу, возле которой уже стояли бэтээры разведбата внутренних войск и спецназа ФСБ.
Отмечая с одобрением, как ловко спешиваются облаченные в “броню», увешанные оружием солдаты с бэтээра, затормозившего у сельской школы, капитан Шахов невольно задержал взгляд на рядовом Золотухине — Золотом, как прозвали его в отряде.
Впрямь — золотой парень Женька. Для всех открытый, общительный, последним готов поделиться. Решительный, порывистый, смелый. Да к тому ж и внешне выделяется в строю — высокий стройный красавец, обликом и статью — настоящий русский витязь- спецназовец. Душа группы. Из тех, про которых уважительно говорят: с ним бы я в разведку пошел.
Буквально за месяц до командировки написала Женина мама письмо главнокомандующему с просьбой перевести сына служить на родину, в Самару. Материнскую просьбу уважили, подготовили приказ о переводе. А он, Золотой, приносит “замполиту” отряда майору Валерию Бурлакову рапорт. Прочитал тот, мужик далеко не сентиментальный, на листе неровные солдатские строки — и в горле запершило…
Пишет рядовой Золотухин: “Прошу оставить меня служить в родном отряде. Меня здесь офицеры многому хорошему научили. Благодаря им я стал настоящим воином. У нас дружный коллектив, отличные товарищи. Я не хочу расставаться с ними. Прошу учесть мое желание и направить вместе со всеми в командировку на территорию Чеченской республики”.
— “А матери что сообщишь? — кашлянув, достал сигарету майор. — Может, подумаешь еще? Из-за твоего перевода никто о тебе ничего плохого не скажет, не переживай. Не ты первый, не ты последний. Семейные обстоятельства — мало ли…”
— “Я твердо решил, — тихо произнес Евгений. — Маме все объясню, она меня поймет”.
Вспомнив об этой истории, Шахов ободряюще подмигнул Жене: — Сделаем все в лучшем виде, Золотой!
Верно я говорю? — Так точно! — расправил широкие плечи под бронежилетом Золотухин. — Иначе и быть не может, товарищ капитан!
Короткое — время тисками поджимает — совещание офицеров в пустующей школе.
Полковник, руководитель спецоперации, пряча огоньки азарта в глазах, лаконичными штрихами обрисовывает обстановку.
Предположительное местонахождение террориста вычислили разведчики внутренних войск. Сегодня, 22 июня, ближе к вечеру при проведении поисковых мероприятий командиру разведроты капитану Смолину и рядовому Шарапову удалось разговорить местную жительницу. Она назвала номера трех домов, где, по всей вероятности, скрываются бандит и его сподвижники.
Это место было тут же блокировано подразделением разведбата. При проверке западного рубежа оцепления группе во главе с начальником разведки части подполковником Мезиным удалось захватить близкого родственника кровавого “Эмира” — полевого командира Бислана Хасаева, оказавшего вооруженное сопротивление. Есть все основания начинать штурм.
Объекты — три рядом стоящих дома на улице Совхозной. Первый берут разведчики, второй — ему особое внимание — группа ФСБ, третий — спецназ ВВ. Время “Ч” — 19.30. — По машинам!
Шахову и его гвардии достался третий от начала улочки объект. Как и все дома в Алхан-Кале, с виду безобидный, с мирными запахами и звуками сельского жилья, ничем не выдающий пребывания вооруженных “моджахедов”.
Условные знаки командира: первая подгруппа — Бородин, Золотухин, Каменев — от ворот налево; направо вторая — Кураев, Кулаков, Бурцев; группе прикрытия — снайперу Мигунову, пулеметчикам Ухову и Архипову, гранатометчику Калинину — занять холм напротив здания, действовать, обеспечивая огнем товарищей, самостоятельно, по обстановке.
Через полчаса доклады старших под групп: “Чисто, подозрительных лиц нет”.
Шахов сам обошел двор, комнаты, все тщательно осмотрел — никого. Значит, разведчики или эфэсбэшники надыбают, успо коил себя. Надо быть готовым подсобить братишкам, если там бой начнется. — Пока продолжать осмотр. В глухие закутки еще раз загляните! — дал команду.
И тут со двора солдаты зовут: — Товарищ капитан, там разведчик из группы оцепления что-то сообщить хочет.
Бегом к нему. — Я со своего наблюдательного поста еще до вашего приезда видел, как женщины в глубине двора перетаскивали старые шкафы и коробки, — докладывает боец разведбата. — Что ж ты, глазастый мой, раньше-то меня не проинформировал! Мы тут не на учениях, брат!
Возле угловой пристройки, между стенами, за левым крылом дома уже стоят Бородин и Кулаков, показывают на завал из мебельной рухляди, коробок с “гуманитаркой”, листов ДСП. Оружие наготове…
— Еще раз спрашиваю, уважаемые хозяйки, прячется здесь Бараев? Нет?! Тогда работаем по-боевому! — с этими словами Шахов вплотную подошел к шкафам и одиночными стал простреливать из автомата завал. Выпустил весь магазин. Методично изрешетил фанеру и картон. Ни звука в ответ.
— Разбирайте эту рухлядь! — приказал бойцам. — Бородин на контроле. Кулаков — возле сарая, прикрываешь. Бурцев — к воротам, оттуда подстраховываешь группу Кураева, они продолжают осмотр.
Пока Золотухин и Каменев возились с листами ДСП, “Шах” направился к Кураеву — вместе со взводным еще разок все проверить. До конца успокоить душу: тянем пустышку, Бараева на усадьбе нет.
Клешнившие коготки тревоги обмякли: единственное место, где мог скрываться проклятый Терминатор, — завал между стенами в глухой пристройке. Но тридцать пуль кучно по всей площади баррикады — это не горошины из бумажной трубки. А бессмертие еще ни одному “моджахеду” справедливый Всевышний не подарил.
Знать бы командиру, как дальше события повернутся — из “шайтанки” в щепки разнес, из реактивного “Шмеля” испепелил бы тот завал в закутке.
— Откуда начнем повторный обыск? — вопросительно посмотрел на командира Кураев. — По-моему…
Он не успел договорить. Треснули, вспороли тишину автоматные очереди.
Шахов метнулся к левому крылу дома, откуда доносился автоматный грохот. Напротив изрешеченного завала на одной линии лежит раненый капитан Бородин — на плече “горку” пробило, большое вишневое пятно расплывается на камуфляже. И впереди… неподвижно… Золотой.
Кулаков и Каменев наперекрест молотят по шкафам из “бесшумок”. А мощная пальба — из завала…
Словно наяву, увидел Сергей Шахов то, что произошло в тот момент, когда они с Кураевым у ворот начали разговор о повторном обыске. Будто рядом с Золотым он, “Шах”, находился…
Оттащив лист ДСП, Женя заметил: из щели в том месте баррикады, до которого они с Каменевым, расчищая завал, еще не добрались, выглянула мушка автомата, нацеленная прямо на взводного, прикрывавшего их со стороны сарая.
Секунда — и ствол моргнет огненным веком.
Ничего этого не видит Бородин. Предупредить его криком он, Женька, не успеет. Он не знает, как спасти не подозревавшего об опасности командира… Как отвести беду…
И тогда он сделал короткий шаг и встал напротив мушки…
Резко качнулось вечернее, остывавшее после зноя небо. И твердая, теплая еще земля вдруг уплыла из-под ног, помогая ему упасть, ощутить всем телом опору, облегчить боль…
На приоткрытых губах его умирал шепот, не успевший набрать силу предупредительного крика: “Товарищ капитан…”
— Сержант, вытаскивай Золотого! Я прикрываю! Огонь, мужики! Огонь! — и “Шах” первым пустил длинную очередь.
Могучий Каменев секунд за пятнадцать вытащил Женю из пристройки в безопасное место. Остальное немо стонущему от внутренней боли Шахову запомнилось обрывистыми фрагментами, точно осколки раскрошенной пулями мозаики врезались в память.
Прикрывая друг друга очередями, выходят раненый Бородин и Кулаков. Тащит пулемет Кураев. Он, Сергей, выхватывает ПК из рук взводного и с неимоверной злостью, от живота, начинает долбить по баррикаде. Боковым зрением видит: Золотого бережно освобождают от броника и “лифчика”, разрывают куртку. Выше предплечья, возле шеи у него пулевое отверстие. Хлещет кровь: похоже, пробита трахея.
Он, Сергей, меняет ленту. Откуда ни возьмись — снова Кураев. Несет еще один пулемет, у разведчиков из оцепления позаимствовал. Вдвоем сподручнее.
Забрасывают завал гранатами. Тут еще из бэтээра, сделавшего немыслимый вираж, наводчик рядовой Женя Звонарев исхитрился рубануть по “духам” очередями КПВТ.
Потом на броню погрузили раненых…
В развороченном схроне — два трупа. При опознании установят: это телохранители Арби Бараева — Пантера и Гиббон. Грешное тело самого Бараева обнаружат чуть позже.
Старший разведывательно-поисковой группы внутренних войск при повторном осмотре места боя утром 23 июня заметил следы крови, ведущие в соседний двор. Сразу смекнули: в схроне было трое бандитов, одного из них кто-то эвакуировал.
По приказу руководителя операции все силы ФСБ и войскового разведбата были брошены на поиск таинственно исчезнувшего террориста. Вскоре был задержан чеченец, принимавший участие в эвакуации и захоронении нашедшего бесславный конец Арби Бараева.
Успешные результаты спецоперации достойны того, чтобы отметить их отдельной строкой. С 20 по 24 июля кроме Арби Бараева были уничтожены еще 20 боевиков, задержаны активистки диверсионной группы “Джихад-3” сестры Лабазановы.
Но не радовало все это бойцов и офицеров отряда специального назначения. Они потеряли боевого товарища, скончавшегося от ран. Золотого парня. Красивого, отважно го и благородного русского солдата Евгения Золотухина. Цена этой жертвы несоизмеримо велика даже при сопоставлении с внушитель ными потерями бандитов. Погиб Герой. За други своя…
Была у него мечта — сдать спецназовский экзамен на право ношения крапового берета. Он обязательно выдержал бы трудные испытания на кроссовой дистанции, на полигоне, на огненно-штурмовой полосе, в рукопашном спарринге с “краповиками”. Если б выжить ему довелось на этой трижды проклятой войне.
Она сбылась, твоя солдатская мечта, Женя. По единодушному решению совета “краповых беретов” отряда ты посмертно удостоен святыни спецназа внутренних войск. И на твоей фотографии, помещенной в мемориальном уголке отряда, оливковый берет художник перекрасил в цвет запекшейся крови. Об этом сообщил мне капитан Сергей Шахов, рассказывая о бое на улице Совхозной. Вспоминая о тебе, Золотой, — каким ты парнем был…
Указом Президента РФ от 10 августа 2001 года рядовому Золотухину Евгению Валерьевичу присвоено звание Героя Российской Федерации (посмертно).
