Грозный. Август 1996 года. Взводный опорный пункт «Долина»

Сегодня мы рассказываем о событиях, происходивших в августовские дни 1996 года в Чечне на взводном опорном пyнкте «Долина» – позиции, удерживаемой солдатами и офицерами оперативной бригады Приволжского округа внутренних войск.

Взводный опорный пункт «Долина» располагался в Заводском районе Грозного. На горе, на горенке, на высокой сопочке была оборудована та застава. Под ней – домики, сады, ленточка шоссе. Машины и автобусы на нем – как на ладони. Так что если надо в город или из города, мимо заставы не то что колонна или одинокая легковушка – собака не проскочит.

Обороняло «Долину» небольшое «войско»: два офицера, два контрактника, сорок солдат и сержантов срочной службы. В хозяйстве имелся БТР, миномет, установка ЗУ-23 и положенное для таких дел штатное вооружение. Не говоря уже о гранатах, минах, сигнальных и осветительных зарядах и прочей мелочи, без которой жизнь на войне скучна и однообразна. Завершает этот список ротвейлер Лорд, являвшийся, несмотря на свою собачью сущность, полноправным членом коллектива.

Вот на эту-то «Долину» и прибыл старший лейтенант Николай Петелин, начальник клуба по должности и возмутитель общего спокойствия по жизни. Несколько дней назад он был выдернут из очередного отпуска. Повод для этого у командования части нашелся весомый: на дворе стоял июль, на Кавказе шла война, и пора было менять тех, кто уже вдоволь насладился горячим южным солнцем и «гостеприимством» тамошних жителей. Дальше рассказ поведет сам Петелин.

– 1 августа меня отправили на заставу. Дело в том, что за день до нашего прилета в Чечню с «Долины» сбежал боец. А так как я считался офицером управления, – на лице у Николая появляется то ли улыбка, то ли гримаса, – мне и была дана команда: «Езжай, разберись».

Пока шло это разбирательство, приблизилось шестое число – время плановой замены. Поэтому пятого вечером, как положено по русскому обычаю, мы устроили баньку, прощальный ужин. Накормили народ от пуза и легли почивать.

А в пять утра, 6 августа, по радио передают обращение Масхадова: «город блокирован, русские, сдавайтесь, Аллах Акбар». Ну и остальную галиматью по порядку. Мы с офицерами спросонья переглянулись: приснится же такое, вроде бы не пили вчера. Включили рацию, чтоб выйти на своих и узнать, откуда эта «утренняя почта», а там… Если честно, такого мата в эфире, как в то утро, я ни до, ни после не слышал. Потом началась стрельба.

Пока разговаривал по рации с командиром бригады, бойцы заняли места в окопах. По всему Грозному гремели взрывы, щелкали выстрелы. Что там творилось, мы не знали, но догадаться было несложно. На «Долине» же пока стояла тишина. Обстановку нам пообещали уточнить к вечеру. А пока дали команду – перекрыть дорогу. И чтобы ни одна бородатая сволочь… Ну, сам понимаешь.

Мы люди исполнительные: ни одна, так ни одна. Вызвал главу местного самоуправления из деревни, велел довести до всех: если что – стреляем без предупреждения. Шутить не будем.

Сидим на горке, наблюдаем, слушаем эфир, рассуждаем. Тогда ведь еще надежда была, что активности боевикам хватит на два-три дня, как в марте

Тут передают, что наши на Минутке были обстреляны из автобуса. Проходит минут пять-шесть – по дороге пылит какой-то «пазик». Нагло так, на скорости, средь бела дня. Быстро прикидываем: до Минутки около восьми километров, по времени это как раз те же семь минут. Та-а-ак…

Народ у нас с самого утра сидел в полной боевой. Поэтому ударили из всех стволов. Хорошо было видно, как трассеры прошивают салон и борта автобуса, рыхлят землю под колесами. И он так бочком, бочком закатывается за поворот…

Николай кренится вместе с креслом, пытаясь изобразить это «бочком, бочком». А так как его габариты вполне сопоставимы с размерами автобуса, то получается очень наглядно.

Отработав крен в обратную сторону, Петелин подводит итог:

– После этого до двадцать пятого августа ни одной машины на дороге не показывалось…

Вечером вышли на связь. Робко так поинтересовались: как там насчет замены? Нас обрадовали, что ее не будет. Держаться до особого распоряжения.

Собрались с офицерами на военный совет. Положение наше было – хуже некуда. Ты про баню и прощальный ужин помнишь? Во-о-от, и мы вспомнили. После них у нас осталось: полтора мешка заплесневелой сечки, чуть-чуть гороха, десять сухих пайков, 80 литров воды. Все. Хлеба – ноль, сигарет – ноль. Жара стоит под сорок градусов. Мы – на вершине холма. И сколько нам здесь торчать – одному Богу известно. Воду и продукты должна была привезти с собой новая смена, а теперь…

Короче, голодать и мучиться от жажды начали с первого же дня. Горох размачивали в воде и жевали, а то просто сухим хрустели. Пробовали что-то мудрить с крупой. Когда перед Лордом миску с такой похлебкой поставили, он посмотрел жалобно: а для собаки, мол, у вас ничего не найдется? Первые два дня от нашей пищи морду воротил, аристократ несчастный. А потом ничего, привык.

Спасло нас то, что девятого прошел настоящий ливень. Вода в окопах несколько часов стояла по щиколотку. Ее собирали и потом пили. Да еще зеленые груши и сливы пошли. За ними в сады лазили через минные поля.

Двое суток у нас еще было электричество, а это значит свет и питание для радиостанций. Восьмого августа нам его отрубили. Я удивляюсь, почему они раньше этого не сделали. Остались мы в темноте и при батарейках, которые вот-вот сядут. Решили запустить БТР.

Водителем на этой машине числился боец Чуркин. Давно известно, что фамилии на Руси просто так не дают. Может, человек он и неплохой, но как механик… Поэтому БТР заволокли на «Долину» (ездить здесь все равно не придется) и использовали его как неподвижную огневую точку.

При попытке завести бэтээр он чихнул два раза и заглох, тупо глядя на нас темными глазницами триплексов, как бы говоря: «Ребята, не будет вам аккумуляторов, не надейтесь». Но мы же люди упертые. Не заводится, так спустим с горки, авось заведется. Но чтобы машина поехала по склону вниз, ее надо было затащить повыше.

Картина была еще та: мы облепили БТР, как муравьи. Упираемся, пыхтим. В это время по нам саданули из ПК смачную очередь, патронов на сорок. Все врассыпную. Мы с офицерами лежим, землю нюхаем. Глядим, а бойцы наши так резво, как ящерки, по огневым точкам расползлись, постреливать начали, повеселели даже. В общем, в тот раз все обошлось.

На следующий день, 9 августа, к нам первый раз на переговоры пришли боевики. Сначала мужичок местный прокричал, что вызывают кого-нибудь для переговоров, обещают не стрелять. Взял я двух солдат, спустился к подножию сопки. Там ждет бородач с автоматом. На ломаном русском объяснил, что требует оставить позицию и сдаться, за это обещает жизнь, гражданскую одежду, деньги и отправку домой. Ничего нового.

Но что нас удивило – на боевике были кроссовки убежавшего солдата. Тот, паразит, их перед побегом у своего товарища утащил. А владелец этой обуви со мной стоял, он-то свои «кроссы» сразу узнал.

Бородатый будто прочитал наши мысли. «Ваш солдат, – радуется, – у нас находится. И все нам рассказал, что у вас есть». Начал перечислять, загибая пальцы: сколько стволов, пулеметов, гранатометов. Цифры точные, крыть нечем. «Так что мы все о вас знаем, сдавайтесь», – подводит итог.

Достал, тварь! Я ему говорю: «Раз ты так хорошо знаешь, что у нас есть, прикинь, во что вам обойдется штурм высоты. Хотите крови – начинайте. А сдаваться мы не собираемся. Все, привет». Развернулись и пошли. Он нам вслед прокричал, что завтра сровняет нас с землей. В общем, мило поговорили.

Поднялись к своим, поделились новостями. Шутки шутками, но к завтрашнему дню решили подготовиться основательно. Подновили минные поля, отрыли ниши, чтоб было где укрыться при минометном обстреле. Накормили бойцов горохом до отвала, пополнили боекомплект.

Не знаю, дошли ли мои слова до масхадовцев и они, действительно, прикинули, во что им выльется атака «Долины», но только на следующий день никакого штурма не было.

Правда, начал нас донимать снайпер. Но, видать, недоученный. Когда пули стали на позиции землю рыхлить, я решил пройтись по окопам, проверить, что да как. Где пригибаясь, где по-пластунски, осматриваю хозяйство. В одном месте стоит боец с самокруткой и так демонстративно дым пускает. Я ему: «Пригнись, дурья башка, убьют ведь». А он мне в ответ: «Да он мазила, товарищ старший лейтенант. Уже три выстрела, и все на метр выше. А я его засек. Вон он, в домике обходчика, у линии, видите?»

Тут выскакивает Димыч (старший лейтенант Дмитрий Дорофеев.– Авт.), разворачивает СПГ и двумя выстрелами раскладывает тот домик на кирпичики. Аккуратно, как в кино. После этого нас решились побеспокоить обстрелом лишь 20 августа.

Вообще надо сказать, от пуль мы на «Долине» почти не страдали. Брали нас на измор. Основная беда – отсутствие воды, пищи и сигарет. Тот зоркий боец, который засек снайпера, курил чай. Как сейчас помню – «Бодрость». Я этот чай с тех пор видеть не могу…

Без воды тоже жуть. Жара стояла, обезвоживание организма кое у кого началось. Прибавь к тому, что уже неделю мы не мылись, не раздевались. Про голод я уже молчу. Связи со своими тоже практически никакой. Ближайшие «контроли» духи сбили в первые же дни боев, поблизости от нас никого из федералов нет. До своей бригады тоже не всегда докричишься. Электричества нет, батарейки дохлые. Да и экономили их на черный день. Так, раз в сутки пробубнишь: «Я – «Долина», у нас все нормально…» Ну а раз нормально, сидите и держитесь. И то сказать: тем, кто в городе, на Минутке или в ПВД сражался, куда тяжелее нашего приходилось…

12 августа у нас состоялся «второй раунд переговоров». Один из парламентеров назвался представителем чеченского ДГБ, бывшим капитаном милиции. И пустился в пространные рассуждения о том, что за неделю боев многие русские сдаются. Я ему в ответ: «Так и чеченцы сдаются». Его аж подбросило: «Сдаются только подонки!». «А нас ты кем считаешь?» – я его спрашиваю. Он долго думал, но, видно, потерял нить рассуждений. Вместо ответа завел старую песню: всех убьем, сровняем с землей… Скукотища. Как это говорится: «Стороны обменялись договорами о намерениях». На том и разошлись.

Вечером того же дня пришел местный глава. Да не пустой, притащил с собой две канистры воды по двенадцать литров каждая. Это был праздник! Глава рассказал в общих чертах о том, что в городе творится. Еще поведал, что после дорофеевской стрельбы по снайперу и вчерашних переговоров боевики пообещали убить любого военного, который спустится с сопки.

Тут же попытались решить проблему с водой. Сошлись на том, что по утрам этот чеченец будет приносить нам две канистры, а вечером готовить еще две. И по темноте за ними придут солдаты. Риск, конечно, был. А что делать? Без воды нас через несколько дней могли голыми руками взять, никто бы уж с места не двинулся.

В общем, с 13 августа смерть и истощение от жажды нам уже не грозили. Худо-бедно, но 48 литров на 45 человек каждые сутки мы имели. Рискнули даже несколько раз кашу на всех сварить. Ничего, есть можно было. Правда, после этого оставалось по полкружки воды на брата. Так что всегда был выбор – или есть, или пить.

А изготовление экзотических блюд продолжалось. Четырнадцатого на мине подорвалась бездомная собака, здоровенная такая дворняга. Затащили на позицию, освежевали, так чтоб Лорд не видел. И на обед была перловая каша с мясом. Да на следующий день мясного бульончика похлебали.

В общем, когда появилась вода, стало немного веселее. Ты же не забывай, что мы там не просто так сидели, мы еще и службу несли круглосуточно. Посты, дозоры, наблюдатели. Смену отстоял, водички попил, поспал и опять на пост.

Третий раз «переговоры на высшем уровне» у подножия «Долины» состоялись 18 августа. А за день до этого произошло одно примечательное событие. По нашим местам жахнул «Град». Четыре реактивных снаряда с воем и грохотом ушли на 150 метров правее сопки и разорвались в частном секторе. Фейерверк получился отменный. Кто, откуда, зачем стрелял? Неизвестно.

На следующий день приходят эти…– лицо у Николая принимает загадочно-хитро-наглое выражение,– и начинают сразу с угроз: сотрем с лица земли. После чего заявляют, что теперь у них есть танки и тяжелая артиллерия. И им есть чем привести свою угрозу в исполнение. Начинаю лихорадочно соображать: блефуют или серьезно? Дня два-три назад в эфире протрещало, что какую-то колонну федералов блокировали. Так что дело дрянь.

А потом думаю: чего это они нас пугают, а мы их нет? Давай попробую. «Вчера «Град» пристреливался, видели? – и трясу у них перед носом рацией. – Это мы артиллеристам координаты дали. Если какую-нибудь возню тут устроите, вызову огонь реактивной артиллерии».

После этого они как-то быстро-быстро засобирались. Даже поругаться напоследок забыли. Видишь, как важно иногда бывает вовремя соврать…

Короче, худо-бедно дотянули мы до какого-то перемирия. Это нас тоже глава-водонос просветил. Говорит, Масхадов с представителем Москвы якобы о чем-то договариваются и стрельбы в городе нет.

На следующий день на дороге послышался шум моторов. Заняли места, изготовились к бою. Идет колонна. Ну, думаю, все-таки подтаскивают «духи» технику. И жить нам осталось – сколько продержимся. Тут уже предбоевая суета начинается, распоряжения отдаются, затворы заклацали. И ты понимаешь, какая петрушка: случайно совпали рабочие частоты у старшего колонны и на нашей радиостанции. Оказалось, это шла бронегруппа 22-й ОБрОН. Проверяли, кто еще живой в тех краях остался, устанавливали связь с уцелевшими «контролями», завозили продукты.

Заползли они к нам. Поделились последними новостями о том, что в Грозном и в стране за эти три недели произошло. Оставили запас медикаментов, сухие пайки, сигареты пачек по шесть на каждого, питание для радиостанции. Договорились и о взаимодействии. Оказалось, невдалеке стояла их батарея 120-мм минометов и при необходимости могла нас хорошо поддержать огнем.

В общем, ожили мы. Если практически ни с чем продержались эти три недели, то с запасами, которые у нас теперь были, «Долина» могла держаться еще полгода. Ей-Богу, не вру!

Только колонна ушла, открытым текстом по нашим частотам передают обращение Масхадова. О том, что он подписал мир с Россией и разрешено беспрепятственное перемещение по городу. Выхожу по рации на своих командиров, прошу уточнить обстановку и боевую задачу. Те говорят: сиди как сидел. Понял – выполняю.

День сидим, два. Поздно вечером 25 августа бойцы докладывают: на дороге одиночная машина, виден свет фар. Пока выскочил из землянки и добежал до позиций, по машине уже работает пулемет и несколько автоматов. И потом всю ночь крики какие-то в той стороне раздавались.

С утра пораньше скачут представитель администрации и с ним несколько боевиков. Кричат: «У нас мир, мир позавчера подписан!» И какие-то бумажки мне показывают, пальцем тыкают. «Ничего не знаю, – говорю. – До меня никто не доводил. Пока я здесь стою, ни одна машина по дороге не проедет». Пошумели они еще малость, убежали обратно. Через некоторое время идет глава местного самоуправления. «Ваша часть, – рассказывает, – уже два дня как в Ханкалу выведена. И другие части из Грозного вышли. Так что кончай здесь самоуправством заниматься».

Я ему: «Мужик, ты ври, да не завирайся». А сам, как только он ушел, – к рации. Выхожу на «Удава» – это наш начальник связи.

– Я – «Долина». «Удав», где вы находитесь?

– В Ханкале.

– А нас когда с «Долины» заберете?

– А вы разве еще там?

Немая сцена двенадцать тактов…

– Ладно, – говорю, – мы тут еще, конечно, посидим. Но вы там решайте быстрее…

Между собой пари заключили, сколько нам еще здесь торчать. Но 26 августа за нами пришла колонна. Снялись организованно и дошли без приключений до городка 22-й бригады. Помучились, правда, с БТРом рядового Чуркина…

Когда нас в городке увидели, решили, что «чехи» прорвались: обросшие, бородатые, лица черные от грязи и загара. Потом признали. Отмыли, переодели, всех вшей с нас сняли, накормили, спать уложили. А к своим в Ханкалу мы перетащились только 1 сентября. Вот и все…

Растянув рот в улыбке от уха до уха, Николай разводит руками. Действительно все. Все уже позади.

Нет-нет да и выплывут на свет такие вот рассказы, слушая которые, не знаешь, плакать ли, смеяться? Или просто удивляться оптимизму, вере и мужеству людей, прошедших через все это. Спокойному мужеству российского солдата.

Материал подготовил Игорь Софронов. Журнал «Братишка» №12, 2001

По теме:

Чечня. Самашки
Чечня. Самашки Репортаж иностранного журналиста из Самашек. Рассказывается об апрельских событиях первой чеченской войны 1995 года, и ситуации в Самашках после конфликта.  
Первая чеченская война. Смерть взаймы. Грозный 1995 г.
Первая чеченская война. Смерть взаймы. Грозный 1995 г. Фильм о штурме Грозного в январе 1995 г., снятый Сергеем Кешишевым, выступившем в качестве и режиссёра, и оператора.
Грозный. Первая чеченская война
Грозный. Первая чеченская война Уникальные и редкие съёмки в Грозном с чеченской стороны в 1995 году, во время первой чеченской войны.
Первая чеченская война. Грозный 1995 год, Старопромысловская комендатура. 599 ПОН
Первая чеченская война. Грозный 1995 год, Старопромысловская комендатура. 599 ПОН Документальные архивные кадры времен первой чеченской войны (20-ые числа августа 1995 года), записанные в расположении 599 полка ...
Первая чеченская война. Генерал Романов. Преданный миротворец
Первая чеченская война. Генерал Романов. Преданный миротворец Анатолий Александрович Романов — российский генерал-полковник, бывший заместитель министра внутренних дел — командующий Внутренними войсками МВД России и командующий Объединённой ...
Первая чеченская война. Прокляты и забыты
Первая чеченская война. Прокляты и забыты Художественно-публицистический фильм Сергея Говорухина «Прокляты и забыты» о первой чеченской войне. Сюжет фильма строится на противопоставлении — с одной стороны, демонстрируются документальные ...
Грозный до войны. Фото
Грозный до войны. Фото Фотографии цветущего и мирного, советского Грозного до военных событий в Чеченской Республике
Первая чеченская война. Сладков+. Январь 1995, Грозный. Часть 1
Первая чеченская война. Сладков+. Январь 1995, Грозный. Часть 1 Александр Сладков: Давно хотел освободить себя от такого груза. Показать всем свои исходники по Первой Чечне. Я ж ...
Первая чеченская война. 1996 год
Первая чеченская война. 1996 год Документальная хроника чеченской войны. Видео снято бойцами северо-западного округа внутренних войск МВД России в первую чеченскую войну. На записи работа на блок-посту, бытовые ...
Родькин Евгений Викторович
Родькин Евгений Викторович 20.12.1951 - 06.03.1996 Родькин Евгений Викторович - командир специального отряда быстрого реагирования (СОБР) управления по борьбе с организованной преступностью (УБОП) города Кургана, подполковник милиции. Родился 20 ...
Первая чеченская война. Грозненское жертвоприношение
Первая чеченская война. Грозненское жертвоприношение Прошло почти двадцать пять лет со страшной январской бойни в Грозном. Однако долго еще не затягивались зияющие раны, нанесенные России этой странной, ...
Первая чеченская война. 101 ОсБрОН. Август 1996-го
Первая чеченская война. 101 ОсБрОН. Август 1996-го Помню, в парке второго батальона 101 ОсБрОН увидел я надписи на броне бээмпэшек: “Алёнка”, “Натаха”, “Валера”. — Так легче воевать — ...

Присоединяйтесь к нам:

Добавить комментарий