Священник Михаил Васильев. Интервью о войне в Чечне
— Отец Михаил, я знаю, что несколько дней назад Вы вернулись из Чечни. Какова была цель Вашей командировки?
— Как уже много веков, когда в стране идет война, Церковь находится в действующей армии, окормляя воинов, занимаясь душепопечительской миссией, которая включает в себя, прежде всего, заботу о душах живых, и, как подобает, христианские проводы погибших на войне воинов. И сейчас, когда многие совсем не знают, что идет эта страшная война, или, вернее, забывают об этом, очень важно, чтобы Церковь не отвернулась от тех мальчиков, которые кладут свои жизни за Россию, в то время как многим эта Россия совсем не нужна.
— Многие говорят о том, что все, что происходит в Чечне – это попытка определенных сил столкнуть мусульманство и православие. Каков Ваш взгляд на эту проблему?
— Я не политолог, и могу только, высказать свой взгляд, не претендуя на объективность, хотя, конечно, и стремлюсь к ней.
Ваххабиты, на мой взгляд, более последовательные приверженцы ислама чем традиционные мусульмане, они доводят до логического завершения те указания Корана, где говорится о необходимости убить неверного, если он не обращается в истинную веру, под которой подразумевается, конечно же, ислам. Само слово «ислам” в переводе с арабского означает «покорность”. Джихад или газават – священная война с неверными для приведения их к этой покорности всегда практиковалась как норма исламской идеологии начиная с седьмого века. Существуют нормы ислама, шариата, в частности, в которых говорится, что любой исламский правитель, если он три года не приращивает новых территорий к своей земле за счет неверных, должен уйти, как говорят сейчас, с занимаемой должности.
Исламская экспансия, которая сейчас простирается, начиная от Филиппин до Косово, проникла на южные рубежи нашей страны, и ситуация, которая была в 99-ом г. в Дагестане, очень показательна. Если мы не наведем конституционный порядок в Чечне, то этого порядка не будет и в Башкирии, и в Татарстане, и в прочих исламских регионах России. Поэтому российским войскам необходимо там быть, чтобы сдерживать агрессора.
— Как Вы считаете, не являются ли военные действия в Чечне некоей репетицией косовского варианта для России?
— Я неоднократно был в Косово, начиная с первых дней ввода туда наших войск в июле 99-го г. Все события этого периода происходили у меня на глазах. Я могу сказать, что Косово – это цветочки по сравнению с тем, что делалось и делается в Чечне. Все разговоры о том, что там наступил или скоро наступит мир, на мой взгляд – совершенно неоправданные иллюзии. Мира там не будет, не будет долго, – война страшная и кровавая. Сейчас идет минная война. Горы покрылись «зеленкой”, активизируются боевые действия. Не надо быть большим стратегом, чтобы это знать. В последние недели участились подрывы. Столкновения наших войск с боевиками, слава Богу, пока не такие кровопролитные, но тем не менее, все понимают, что до мира еще очень, очень далеко.
К сожалению, финансовые источники этой войны со стороны ваххабитов находятся как в России так и, в значительной степени, в странах дальнего зарубежья, прежде всего, в странах НАТО, которые прямо или косвенно, – через Турцию финансируют эту операцию. Как мне говорили сотрудники спецслужб в приватных беседах, деньги поступают постоянно, почти у каждого боевика есть счет за границей, куда на имя его родственников переводятся деньги. Активный экстремист, активный член бандформирований получает от двух до трех тысяч долларов на счета в Азербайджане, Грузии или Турции. Эти деньги ездят снимать его родственники или знакомые, на эти деньги живет пол-Чечни. Поэтому, прямо или косвенно, в этой войне замешано большинство населения Чечни. Там нет мирного населения в нашем, европейском понимании, — там все участники. Пятилетний мальчик уже может бросить гранату.
— Отец Михаил, известно, что войны сопровождают историю человечества постоянно и, по слову Евангелия, будут сопровождать ее и далее. Как Церковь относится к войне?
— Как к страшному злу. Есть замечательная древняя притча. Когда людям надоело воевать, они устали от войны, они собрались вместе и пришли с претензией к Богу: как же Он допускает войну? Господь спросил их: кто же воюет? Люди ответили: мы. – Тогда почему же вы пришли ко Мне?
Действительно, война – это зло. Но если не остановить агрессора, не остановить захватчика, не остановить террористов, взрывающих дома в Москве, то эти дома будут взрываться и дальше.
— Отец Михаил, нашу армию все чаще используют в качестве некоей политической дубинки. Кроме того, нерешенной остается проблема дедовщины. Как в такой ситуации быть нашим призывникам?
— Попробуйте двадцать мужчин, голодных и энергичных поселить в одной комнате на полгода. Допустим, что все они будут иметь высшее образование, все будут прекрасно воспитаны, но их будут плохо кормить и давать очень тяжелую работу. Я уверен, что через три недели начнется рукоприкладство и т.д. и т.п. Через полгода, если они не христиане, если у них нет таких замечательных добродетелей как терпение и смирение, то в такой поистине экстремальной ситуации им будет очень сложно. Однако, могу сказать, что на войне, в Чечне или в Косово, дедовщины в том виде, в котором она существует в России в тыловых частях в мирное время, не существует. Потому что у каждого там заряженный автомат, и он может разрядить рожок и в бестолкового командира, и в издевающегося над ним сослуживца. На войне – все братья, все под одним прицелом, там все ездят по одним и тем же фугасам и взрываются на них, поэтому то фронтовое братство, которое было и в Великую Отечественную, и на Куликовом поле, и во время взятия Парижа, это же фронтовое братство есть сейчас и в Чечне. Там сейчас 18-19-летние мальчишки. Контрактников там меньшинство, тем более сейчас, когда прекратили платить боевые. Эти пацаны, как правило, из провинции. Сейчас у нас реально существует рабоче-крестьянская армия, т.к. в армию идут те, кто не может откупиться. Или те, у кого остались остатки совести, и которые не хотят откупиться. Таких, к сожалению, единицы. И сейчас эти мальчишки своей грудью заслоняют Россию. Заслоняют эти киоски, это воровство, эту безнравственность, эти развратные стенды, которые стоят по нашим городам, этих несчастных людей, которые тратят свою жизнь на грехи и забывают о добродетели. Вот все это закрывают мальчишки своей юношеской грудью. Все они своей кровью, своими непомерно тяжелыми трудами защищают и ограждают нас. Пока они есть, мы можем с вами пространно рассуждать на эти темы. Когда этих мальчиков не будет, не будет и России.
— В 1995г. я, в качестве корреспондента «Российской газеты” три месяца ездил по Чечне на своей «Ниве”. И, куда не приедешь, — в каждом селении исламские лозунги, везде служат молебствия. А те мальчишки, о которых Вы говорите, может быть, и не перекрестились ни разу в жизни. Может быть, причина наших военных поражений в нашем религиозном невежестве?
— Я с Вами полностью согласен. Именно поэтому ездят в Чечню священники нашего военного отдела, ездят батюшки из Ставропольской и Бакинской епархий, именно поэтому они рискуют жизнью, — за Чеченскую компанию погибло уже четыре священника, есть раненные. Действительно, когда «духи” идут в атаку и кричат «Аллах акбар!”, не все знают, что надо кричать «Христос Воскресе!”. Те, кто знают, кричат, это помогает – «духи” отступают.
— Отец Михаил, с какими проблемами Вам пришлось сталкиваться, проводя христианизацию нашего воинства в Чечне?
— Я не ставил перед собой задач глобальной христианизации, — пусть уж каждый сделает свой выбор – это его право и его ответственность перед Богом. Могу сказать лишь, что на войне всегда соседствуют грех и добродетель. И великая праведность, и откровенное воровство, предательство и хамство. Я сталкивался с этим много раз. Еще могу сказать, что на войне атеистов, в привычном смысле этого слова, нет. Перед лицом смерти люди думают о Боге, и очень многие к нему приходят. Если есть рядом батюшка, который может наставить, рассказать в самых простых незамысловатых словах, — а иначе и смысла нет рассказывать, потому что ребята совсем ничего не знают, — в этом случае они обращаются ко Господу, крестятся и причащаются. Только за последние десять дней, которые я был в Чечне, не занимаясь этим целенаправленно, а просто отвечая на вопросы солдат и офицеров, я крестил примерно 170 человек. Только за десять дней около 140 человек причастились, от рядового до генерала. Перед фугасом, который может быть подложен в любую лужу, в любой ухаб, все равны и все задумываются о Боге. И очень многие серьезно к Нему приходят.
— Отец Михаил, что Вы знаете о ваххабитах?
— Я могу сказать, что это движение, которое было создано специально английскими колонизаторами, чтобы расколоть традиционный ислам в Саудовской Аравии, если не ошибаюсь в 18 веке. Отчасти это получилось, я читал ваххабитскую литературу, они именуют неверными, в том числе, и традиционных мусульман, как шиитов, так и суннитов. Негативное отношение ваххабитов к традиционным мусульманам наравне с христианами, привело к их интервенции в Дагестан. Из тех же канонических исламских текстов ваххабиты делают более далеко идущие выводы, чем традиционный ислам. Если мы сталкиваемся с ваххабитским движением в Татарстане или в Москве, а мы знаем, что и в ней есть действующие ваххабитские организации, мы увидим, что нередко традиционные мусульмане оказываются в сетях ваххабитов, потому что и терминология, и методология ваххабизма очень близки к традиционному мусульманству. Многие представители традиционно мусульманских народов, обращаясь от советского безбожия и неверия, попадают, таким образом в лапы ваххабитов. Активность российских ваххабитов щедро финансируется из-за рубежа. Король Саудовской Аравии является покровителем многих ваххабитских организаций. Я читал литературу, конфискованную сотрудниками ФСБ, изданную в Саудовской Аравии на русском языке. Эта литература активно гуляет в России, я уже видел ее московские переиздания.
— Нет ли на Вашей памяти явлений православных святых российским солдатам, воюющим в Чечне?
— Мой духовный опыт очень небольшой. Сейчас в Ханкале – это пригород Грозного, главный штаб группировки российских войск в Чечне, по милости Божией и волей нашего военного командования собираются строить храм в честь мученика благоверного кн. Михаила Тверского. Этот святой принял мученическую смерть в 14 веке в ставке татаро-монгольского хана, которая тогда находилась в пригороде нынешнего Грозного на реке Сунже. И уже тогда, в 14 веке на месте его кончины были чудесные явления огненного столпа.
Храм, который будут строить в Ханкале, будет местом, где Господь через своего угодника князя страстотерпца Михаила явит свои чудеса, если мы, грешные, будем того достойны хотя бы в самой малой мере.
— Отец Михаил, существует мнение, что движение ваххабизма можно приравнять в тоталитарной секте. Часто высказывается мысль, что многие ваххабиты вообще не имеют представления о Коране и законах шариата. Что Вы можете сказать об этом?
— Я не могу так говорить, я этого не знаю. В той литературе ваххабитов, которую читал я, все очень логично и последовательно. Она пестрит ссылками на суры Корана, постоянно приводятся стихи из разных сур. По крайней мере, не для богослова, а для мусульманина-обывателя, как мне представляется, а я имею религиоведческое образование, эта разница очень и очень мало заметна. Она выражается, разве что, в транскрипции произнесения некоторых слов.
— Отец Михаил, Вам приходилось отвозить гуманитарную помощь в Чечню?
— Да, всякий раз, когда прихожанами некоторых московских храмов собиралась помощь, средства личной гигиены, продукты, конверты и бумага для писем, — все те предметы, которые нужны человеку на войне, чтобы сохранять и внешний и внутренний облик, — они отправлялись на фронт. Иконы, крестики, духовная литература, — все это там оказывается востребованным. Только одних православных крестиков за две последние командировки в Чечню я раздал около 3-4 тысяч, иконок значительно больше. Те, кто может помогать и принимать участие в этой гуманитарной помощи, жертвуют деньги. На них мы закупаем однотипные зубные щетки, однотипную зубную пасту, чтобы не было той самой дедовщины, чтобы никто из солдат не чувствовал себя в чем-то обделенным. Центрами сбора пожертвований для российских воинов в Чечне стали московские храмы свт. Митрофана Воронежского на Второй Хуторской ул. и Благовещения Пресвятой Богородицы в Петровском парке.
…На мой взгляд не хватает мужества и воли у политического руководства России доводить до конца то, что начали. Я видел исконно казачьи станицы – Наурская, Шелковская, Микеновская. В них почти не осталось русских, их режут как баранов, их выгоняют из родных хат. Я видел беженцев, которые стоят в товарных вагонах и ждут, когда местные чеченцы за взятки соизволят их прицепить к отъезжающим поездам. В этих вагонах и дети, и взрослые, нехитрый скарб, домашняя птица, — так уезжают казаки, так мы теряем исконно русские земли, которые никогда не были в составе Чечни. Науровский и Шелковской р-ны всегда были в составе Ставропольского края, во времена Хрущева, если не ошибаюсь, они были бездумно присоединены к Чечне. В храме Михаила Архангела в Грозном я совсем недавно видел недорезанных русских, которые со всего города приходят в храм. Как они мне сами рассказывали, они приходят в местные чеченские органы власти, оформлять новые документы взамен утраченных, там записывают их адреса, а ночью по этим адресам приезжают чеченские милиционеры, или одетые чеченскими милиционерами, — я точно не знаю, и режут им горло, даже не стреляют. Этих русских остается с каждым днем все меньше, об этом не говорят, но каждый день, каждый Божий день и в Грозном, и в казачьих станицах такое происходит… Большинство русских там изгоняют, очень многих режут. Это факт, и военное командование в Чечне, и наше политическое руководство реально не защищают русское меньшинство в Чечне, можно сказать, русскоговорящее – это шире, чем русское. Если такая ситуация продлится еще несколько месяцев, то русских там не останется ни одного.
Существуют программы по возвращению чеченских беженцев, выделяются большие средства на восстановление Чеченской республики, но ни копейки не дается для русских в Чечне, которых и так уже почти не осталось.
После того, как увидишь весь этот кошмар, остается только молиться Богу, чтобы он сохранил жизни тех русских стариков и старушек, которые остались в Чечне на заклание, которые своей кровью покрывают грехи и проступки политических лидеров русских ли, чеченских ли, — это уж я не знаю.. Но в любом случае, если сейчас не найдется мужества у ФСБ, который сейчас руководит операцией российских войск в Чечне, или непосредственно у военных, или у МВД, то русских в Грозном скоро не останется – это вопрос двух-трех месяцев.
Что бы ни говорили средства массовой информации, но то, о чем я говорю, я видел своими глазами примерно неделю назад.
— Сейчас говорят о нескольких путях выхода из Чеченского кризиса. Что на Ваш взгляд является наиболее серьезным решением этой проблемы?
— Жесткое силовое давление на чеченцев, последовательное и неотступное.
— Существуют евангельские заповеди: «Любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас”, а с другой стороны, Господь Иисус Христос говорит: «Не думайте, что я пришел принести мир, но меч”. Как согласовать эти, казалось бы, несовместимые вещи?
— Здесь нет противоречия. Убийство убийству рознь. Существует убийство ради корысти, ради мести, ведь именно обычай кровной мести Бог хотел остановить ветхозаветной заповедью «не убий”. Существует убийство ради предотвращения еще большего убийства. На Руси армию всегда именовали «христолюбивым воинством”. Это понятие поясняет, что наша армия воюет не за «звездочки”, коврижки и прочие материальные блага, а за то, чтобы остановить зло, исполняя заповедь Христову. Русская армия за 1000 лет своего существования захватывала Париж, трижды была вынуждена захватывать Берлин, 100 лет назад мы даже Пекин оккупировали, по необходимости, защищая христиан в Китае, Варшава 200 лет была в составе Российского государства. Причина этого была не в том, что Россия имела имперские амбиции, а в том, что необходимо было защищать свою страну от захватчиков. И делая это последовательно и логично, не в пример современным политикам, русские всегда доходили до победы.
— Вы, батюшка, упомянули о том, что наше правительство не защищает русских. Лужков заселяет Москву жителями Кавказа, чеченцами, когда же мы начинаем возмущаться, наши слова не встречают адекватной реакции.
— На мой взгляд, Вы заблуждаетесь. Дело здесь не в Лужкове, а в нас самих. Когда мы прекратим делать аборты, убивая невинных младенцев. когда мы прекратим спиваться, деградировать, когда мы вспомним о вере наших предков, тогда никакие инородцы не в силах будут захватить нашу столицу. «Если Бог с нами, — говорили наши предки, — кто против нас?” Если же наша жизнь построена на желании легкой корысти, на желании ничего не делать и все иметь, то ничего не получится, — Россию мы потеряем.
Сейчас Россия имеет границы 17 в., если мы и дальше будем пребывать в состоянии греховной расслабленности, убивать своих деток, а не рожать их, то в этом случае России как свободного государства просто не будет. В собственной стране мы будем на правах вымирающих аборигенов, в некоторых регионах нашей страны люди себя так и ощущают. Чечня – характерный, но не единственный, тому пример.
— Отец Михаил, уже несколько лет Вы служите в воинской части. Расскажите, пожалуйста о храме, в котором Вы служите.
— Храм преподобного Ильи Муромца в главном штабе ракетных войск стратегического назначения, где я служу уже 3 года, является одним из 160 храмов, построенных за последние годы в разных частях Министерства обороны. Это капля в море, поэтому приношу искренние извинения от имени всех сотрудников нашего отдела – я думаю, они ко мне присоединятся, за то, что мы пока не можем достучаться до всех воинских частей. Где-то в этом есть и наша вина – не везде мы последовательны и расторопны. По нашим подсчетам, армии нужно сейчас пять тысяч священников, чтобы было по одному в самых крупных гарнизонах.
Пока нет даже самого малого количества священнослужителей, которые бы трудились на этой ниве. Дело это очень материально неблагодарное, очень трудное и, к сожалению, опасное для жизни, поэтому желающих не так много. Пока ни в одной из семинарий России систематически не готовят военных священников. Пока что все на энтузиазме, государственного финансирования мы не имеем, законного статуса мы тоже не имеем. Но тем ни менее, за последние 6-7 лет наработаны твердые взаимоотношения между Церковью и армией. Бывший министр обороны Игорь Дмитриевич Сергеев при освящении нашего храма 3 года назад, глядя в объективы многочисленных телекамер, сказал замечательные слова: «Если Церковь и армия сейчас не спасут Россию, то не будет ни Церкви, ни армии, ни России”. После того, как я посмотрел на исламский экстремизм в Косово и в Чечне, я с ним полностью согласен.
— Батюшка, как бороться с собственным внутренним неприятием людей другой национальности и веры?
— Так же, как с прочими грехами. Господь сказал: «Во Христе нет ни эллина, ни иудея”. Недавно в Чечне был рукоположен в православного священника, в иеромонаха этнический чеченец, отец Александр, первый и, пока, единственный из чеченцев. Совершенно неважно, какая у тебя национальность. Я глубоко убежден, что если ты не православный, значит – ты не русский. Русский – это не форма носа. Чисто этнических русских не бывает. Русский – это состояние духа и веры. И понимая все это, многие народы добровольно входили в состав Российской империи. До крещения Руси русских как единого народа не существовало вообще. Из этнически различных племен, как тюркские берендеи, например, финно-угорской чуди и славянских, образовался, в результате крещения Руси, единый русский православный народ. И там, где мы потеряли благочестие, православную веру, мы не имеем никакого права называться русскими, потому что ничего русского, кроме православной веры мы не имеем. Есть смесь разных кровей: татаро-монгольских, французских, немецких, — каких угодно.