Игорь Пыхалов

Сегодня многие «умники», особенно из числа интеллигенции,
предлагают «отпустить Чечню», предоставив ей независимость, и
«отгородиться от нее бетонной стеной». Однако это фактически будет
означать возврат к положению, существовавшему на Кавказе на начало и
середину XIX века. Сама по себе Чечня России тогда была не нужна — ее
присоединение не имело никакого экономического или политического смысла.
Но после того, как границы империи непосредственно придвинулись к
Северному Кавказу, и особенно после присоединения Закавказья, во весь
рост встала проблема обуздания разбойничьих набегов горцев.

«ЗЛОЙ ЧЕЧЕН ПОЛЗЕТ НА БЕРЕГ»

Почему, собственно говоря, Кавказская война растянулась на
десятилетия? Потому, что когда «покоритель Кавказа» генерал Ермолов был
отправлен в отставку, его преемники, отказавшись от полностью
оправдавшей себя тактики планомерного продвижения вперед с последующей
зачисткой территорий, вырубкой лесов и принудительным переселением части
жителей, предпочитали отсиживаться за «линиями», укрепляя уже занятые
районы и предпринимая опасные, неподготовленные и часто безуспешные
карательные экспедиции вглубь вражеской территории. Эта стоило России
кучи средств, жизней и времени и в результате во второй половине 40-х
годов генералам Воронцову и Барятинскому пришлось вернуться к
ермоловской тактике.

Кстати, если сейчас все-таки будет принято решение «отгородиться» от
Чечни, то следует иметь в виду: в отличие от царских времен, нынешнее
руководство РФ лишено многих возможностей — у него нет ни донских и
кубанских казаков, готовых беспрекословно выполнить приказ и
переселиться на Терек, ни крепостных крестьян, согласных в обмен на
казачий статус нести там сторожевую службу (с 1824 по 1834 год к
казачьему сословию было приписано 37 крестьянских селений Кавказской
области с населением 36575 человек). А без этого живого кордона любая
«стена», даже сооруженная с использованием последних достижений
военно-инженерной мысли, будет всего лишь памятником архитектуры.

Итак, включение Чечни в состав Российской Империи было неизбежно: ни
одно дееспособное государство не потерпит существования у своих границ
«маленького, но гордого народа», чьими основными промыслами являются
разбой и работорговля. После чего встал вопрос — что же делать с «дикими
горцами»? К чести царского правительства, у него и мысли не возникло
последовать примеру «цивилизованных наций» и истребить чеченцев
поголовно, как поступили в те же годы англичане с коренным населением
Тасмании, или же загнать их в резервации, как это сделали американцы с
индейцами. Вопреки уверениям профессиональных русофобов, Российская
Империя не была колониальной державой, угнетавшей нерусских подданных.
Она органично включала их в свой состав, как равных. Среди российской
элиты можно было запросто встретить канцлера Петра I еврея Шафирова,
героя Отечественной войны 1812 года командующего армией грузина
Багратиона, министра внутренних дел армянина Лорис-Меликова, а также
сотни других представителей едва ли не всех национальностей, населявших
империю.

Нет сомнения, что и чеченцы нашли бы со временем достойное место в
семье российских народов. Однако для этого им, разумеется, следовало
отказаться от прежнего разбойного образа жизни. К подобному
«перевоспитанию» и стремились тогдашние российские власти. А поскольку
чеченцы, чье общественное устройство к середине XIX века все еще
оставалось на стадии родоплеменных отношений, как и положено «дикарям»,
понимали лишь язык грубой силы, для их «вразумления» рядом располагалось
Терское казачье войско.

«ПРОБЛЕСКОВ КЛАССОВОГО САМОСОЗНАНИЯ НЕ НАБЛЮДАЕТСЯ»

Однако этот процесс постепенной интеграции чеченцев в российское
общество был грубо прерван революцией 1917 года. После окончания
гражданской войны Терское казачье войско подверглось разгрому: казаков
разоружили и частично выселили, а их земли передали чеченцам и ингушам. И
дело здесь, в принципе, было совсем не в том, кто на чьей стороне
воевал. Да, ингуши выступили за большевиков, но чеченцы воевали на обеих
сторонах, а часть казаков была за красных. Подлинная причина
заключалась в русофобских взглядах большинства тогдашних лидеров РКП(б),
унаследованных ими от многих поколений прозападной российской
интеллигенции. Для них все было однозначно: Россия — «тюрьма народов»,
чеченцы и ингуши — «угнетенные нации», а казаки — «слуги самодержавия».
Следовательно, русские должны «искусственно себя поставить в
положение более низкое по сравнению с другими; только этой ценой мы
можем купить себе настоящее доверие прежде угнетенных наций» (из выступления Бухарина на XII съезде РКП(б) весной 1923 года).

Стенающие о депортации чеченцев и ингушей в 1944 году почему-то не
вспоминают о том, как в начале 1921 года чеченские и ингушские лидеры
требовали поголовного выселения русских с территории Горской республики.
И здесь следует отдать должное твердой позиции Сталина и Калинина,
благодаря которым оно не состоялось. Также интересно отметить, что в
списке «депортированных народов», с которым носятся сегодняшние
обличители тоталитаризма, не нашлось места 70 тысячам терских казаков,
выселенных в 1920 году. Никто из «правозащитников» не ставит вопрос ни о
компенсациях для их потомков, ни о льготах, не говоря уже о возвращении
в родные места.

А что же чеченцы? Безусловно, происходящее пришлось им по душе, тем
более, что они получили при этом возможность безнаказанно пограбить. Как
сообщал в начале ноября 1920 года председатель комиссии по выселению
казаков Перельман:

«Чеченцами аула Кеньюрт было забрано около
300 голов скота, и также бросились и грабили чеченцы других аулов. 31/X
и 1/XI я был в ауле и под страхом расстрела запретил грабить скот и
вернуть взятое, но в последнем мне отказано и я распорядился расставить
караулы у переправы через Терек» (РГВА. Ф.320. Оп.1. Д.18. Л.40).

Однако никакой благодарности к своим «благодетелям»-большевикам
обитатели Чечни не испытывали. Если прежняя власть, державшая Кавказ
твердой рукой, вызывала у горцев уважение, то поступки новой
воспринимались как свидетельство ее слабости, не заслуживающей ничего,
кроме презрения. В самом деле, как смешно и жалко в глазах чеченцев из
Кеньюрта выглядел этот Перельман, грозящий им расстрелом, но не имеющий
ни желания, ни реальной силы привести свои угрозы в исполнение.

Не удивительно, что еще 15 августа 1920 года военный комиссар Чечни с сожалением констатировал: «Проблесков классового самосознания среди чеченского народа не наблюдается»
(РГВА. Ф.28108. Оп.1. Д.65. Л.11). А в относящемся к началу 1921 года
донесении командира и комиссара 2-го конного полка, действовавшего в
районе Шали — Шатой — Ведено, отмечалось: «… но надо считать
противником и окружающие аулы, так как они для нас постольку нам
приятели, поскольку мы имеем вооруженной силы для дачи им отпора.
Доверия им быть не может …» (РГВА. Ф.28108. Оп.1. Д.177. Л.126-127).

Итак, с «колониальным гнетом царизма» было покончено, чеченцы и
ингуши получили казачью землю, после чего, по расчетам прекраснодушных
большевистских руководителей, должны были превратиться в мирных
землепашцев. При этом теоретики «пролетарского интернационализма»
успешно проигнорировали наличие вековых местных «традиций» разбойной
жизни, равно как и тот факт, что чеченские аулы были переполнены оружием
— практически каждый их житель, начиная с подростков 12-13 лет, имел
револьвер и винтовку. Действительность, однако, оказалась совсем другой,
чем это представлялось кремлевским мечтателям.

«ЧЕЧНЯ ЯВЛЯЕТСЯ БУКЕТОМ БАНДИТИЗМА»

Из информационного обзора штаба 9-го стрелкового корпуса о развитии
бандитизма в районах дислокации частей корпуса в июле-сентябре 1924 г.:

«3 октября 1924 г… Чечня является букетом бандитизма. Количество
главарей и непостоянных бандитских шаек, совершающих грабежи, главным
образом, на соседних с Чеченской областью территориях, не поддается
учету. Из них наиболее заслуживают быть отмеченными как основные
группировки:

1) в Гудермесском районе — банда Саид Хаджи Кагирова (из аула Гойты) и
Султан Хаджи, до 32 конных, при трех пулеметах «Льюиса», совершающая
грабежи в Хасав-Юртовском, Кизлярском, Моздокском и Гудермесском
округах. Отмечалось несколько случаев покушения банды на жел. дор. линию
с целью крушения поездов и ограбления;

2) в Веденском округе — банда Абдул Меджи Эстемирова (из аула
Гордели), до 38 человек, при двух легких пулеметах, совершает грабежи в
Хасав-Юртовском и Веденском округах;

3) в Шатоевском округе — банда Иби Батагова (из аула Майстой), от 25
до 100 человек, производящая грабежи хевсур и пшово-тушинских грузин
(Грузинская ССР). Чопа Аджоколаев и Мисост Алло — постоянные
организаторы банд в Итум-Калинском и Хельдыхораевском обществах.
Возглавляющим бандитизм в этом районе считается Атаби Умаев из аула
Зумской.

Все эти группировки чаще всего действуют мелкими шайками в 7-8 сабель
во главе отдельных бандитов. Причем, бандгруппировки Кагирова и
Эстемирова имеют между собою связь и иногда выступают совместно. В
первой из них находится мюрид Али, что дает основание предполагать о
связи с Горской контрреволюцией, возглавляемой Гоцинским, с которым
главарь Эстемиров имеет также связь.

Главарь бандитских организаций в Ингушетии, Кабардино-Балкарской и
Осетинской [областях] Т.-Х.Шипшев также в течение этих трех отчетных
месяцев после грабежей возвращается в Чеч[енскую] область, в
Урус-Мартановский район.

Бандиты с награбленным возвращаются в свои аулы и открыто продают
награбленное на базарах. В период июня м[еся]ца особенно замечалась
оживленная торговля оружием на базарах в Веденском и Урус-Мартановском
округах. Причем русская кав[алерийская] винтовка расценивается в 12
рублей, пехотная — в 10 рублей, револьвер «Наган» — в 15-25 рублей,
«Маузер» — в 50-70 рублей, патроны винтовочные — 35 копеек штука,
револьверные — 50 копеек.

По сведениям, к 20 июля в Веденском округе отмечались две бандитские
группировки, имеющие политическую окраску, возглавляемые Гоцинским:
первая — в ауле Бильты под руководством Кехурса Темир-Гиреева и
Загалова, располагающая тремя пулеметами, вторая — в ауле Беной под
руководством Чумакова и Султан Гиреева, располагающая одним пулеметом…

Выводы:

1) К концу второй половины отчетного периода бандитизм в
Кабардино-Балкарской, Осетинской и, отчасти, Ингушской обл[астях]
значительно понизился.

2) Бандитизм в Чеченской области сохраняет прежний уровень, а
периодами повышается и область в отношении бандитизма нужно считать
неблагонадежной.

3) Вообще, бандитизм на территории корпуса не имеет ярко выраженной
формы; по своему характеру — чисто уголовный, скрытый в массе горского
населения, живущего своеобразными бытовыми условиями и традициями,
воспитанный религиозным фанатизмом и бывшим политическим режимом
(колонизаторство).

Родовая вражда, кровная месть, национальная ненависть и неуважение,
стеснительные земельные условия, обилие оружия у населения,
географические условия — все это, в той или иной степени, влияет на
развитие бандитизма.

За нач. опер. части Закутный

Военком Зубаровский»

(РГВА. Ф.25896. Оп.9. Д.276. Л.108, 108об.)

Как мы видим, в качестве причин творимого чеченцами разбоя
составители обзора все еще указывают «колонизаторство» со стороны
«бывшего политического режима», а также «стеснительные земельные
условия». Однако, отвечая по своей должности за военную разведку
Северо-Кавказского военного округа (СКВО), тот же Закутный не мог в
угоду идеологическим догмам игнорировать окружающую действительность.
Год спустя, говоря о причинах чеченского бандитизма, он пишет уже совсем
другое (выделение мое — И.П.):

«Нач. оперативного отдела штаба СКВО

Краткий обзор бандитизма в Северо-Кавказском военном округе, по состоянию к 1 сентября 1925 года…

Чеченская автономная область является очагом уголовного бандитизма,
распространяемого на соседние с Чечней районы: Сунжинского округа, г.
Грозный с нефтепромысленым районом, Терского округа, Дагестанской
республики и Грузии (северн. район Тионетского уезда). Предоставленные
после революции на плоскости богатые земельные угодья чеченцы полностью
не используют, ведут отсталыми формами свое сельское хозяйство, не
трудолюбивы. В массе своей чеченцы склонны к бандитизму, как к главному
источнику легкой наживы, чему способствует большое наличие оружия. Нагорная Чечня является убежищем для наиболее закоренелых врагов Советской власти.

Случаи проявления бандитизма со стороны чеченских банд не поддаются
точному учету. Обычно на каждый определенный случай грабежа бандитский
элемент группируется вокруг известных бандитов-профессионалов, а после
грабежа с награбленным бандиты расходятся по своим аулам.

Власти на местах в большинстве случаев не ведут борьбы с бандитизмом, а наоборот, укрывают бандитский элемент…

Врид. нач. развед. отдела Закутный

Врид. нач. опер. отдела Сперанский

5 сентября 1925 г.»

(РГВА. Ф.25896. Оп.9. Д.287. Л.84об-85)

Для борьбы с бандитизмом в конце 1923 года была проведена локальная войсковая операция.

Из оперативной сводки штаба Северо-Кавказского военного округа:

«26 декабря 1923 г…

9-й стрелковый корпус.

В результате операции по разоружению населения района
Ачхой-Катыр-Юрт-Шалажи-Гехи-Валерик-Шамиюрт (св[одка] №051/оп) изъято:
1174 винтовки, 1790 винт[овочных] патрон, 92 револьвера, 67
рев[ольверных] патрон и арестовано 38 человек, причастных к бандитизму.
По окончании указанной операции части корпуса с 16 по 19 декабря провели
операцию по разоружению района:
Чечень-Белгатой-Гельдыген-Цацын-Юрт-Центарой-Ишхой, при чем у населения
изъято: 1715 винтовок, 5719 винт[овочных] патрон, 292 револьвера, 343
рев[ольверных] патрон и арестовано 30 человек, причастных к бандитизму.

И.о. нач. опер. части штаба СКВО Сперанский. Пом. нач. опер. части Кириллов»

(РГВА. Ф.25896. Оп.9. Д.273. Л.85)

Однако этого было явно недостаточно и «букет» чеченского бандитизма
продолжал цвести пышным цветом. Особенно обострилась ситуация к лету
1925 года.

Следует подчеркнуть, что чеченский бандитизм носил чисто уголовный
характер, хотя и имел идейного вдохновителя — в мае 1921 года, после
поражения восстания против Советской власти в нагорном Дагестане, на
территории Чечни нашел убежище Нажмудин Гоцинский (аварец по
национальности), провозглашенный в августе 1917 года имамом Дагестана и
Чечни. Однако его попытки придать вылазкам чеченских бандитов
«политическую окраску» были безуспешны.

Так, 14 апреля 1925 года в Плоскостную Чечню прибыл Атаби Шамилев,
один из ближайших помощников имама Гоцинского, посланный им к полевому
командиру Саиду Хасану Кагирову, чтобы побудить последнего к активным
действиям против «гяуров». Решено было совершить налет на железную
дорогу. С этой целью Кагиров с ядром своей банды в 17 человек
отправляется в аул Ножай-Юрт, а затем, пополнив ее состав до 40-50
человек при трех пулеметах — в аул Центорой, в 17 верстах южнее
Гудермеса. 17 апреля к ним присоединяется банда в 16 человек из местного
населения при трех ручных пулеметах. Удовлетворенный Шамилев
возвращается в Горную Чечню, а Кагиров, собрав, таким образом, довольно
значительные силы, 18 апреля выходит со своим отрядом к железнодорожному
полотну в районе разъезда Герзель на реке Аксай (на границе с
Дагестаном). Однако тут выяснилось, что железная дорога охраняется.
Кстати, характерная черта — и в 20-е годы, и позже чеченские бандиты
нападали лишь при полной уверенности в беззащитности своих жертв.
Столкнувшись же с хотя бы минимальным отпором, доблестные «дети гор» с
позором отступали.

Но не возвращаться же с пустыми руками! На следующий день, 19 апреля,
«борцы за веру» напали на ночевавших у аула Герзель дагестанцев,
захватив у них 23 упряжных быка. На этом поход и завершился. 21 мая
Кагиров вернулся в родной аул Гойты, а перед этим 9 мая, находясь в ауле
Цацан-юрт «при попытке милиции арестовать Кагирова последний, угрожая пулеметным огнем, рассеял милицию».

Кто же был жертвами чеченских грабителей? В первую очередь, русское население из сопредельных с Чечней районов.

«Население Надтеречного района Терского
округа подвергается систематическим грабежам со стороны чеченских банд,
производящих налеты мелкими шайками и скрывающихся с награбленным на
территории Чеченской области» (РГВА. Ф.25896. Оп.9. Д.287. Л.84).

Вот лишь выдержка из хроники бандитского произвола:

27 июня на дороге Ищерская — Галюгаевская банда чеченцев в 8 человек
ограбила жителей станицы Ищерская. Забрав носильные вещи, конскую упряжь
и деньги, бандиты скрылись в направлении аула Беноюрт Чеченской
области.

29 июня чеченской бандой в 6 человек были ограблены жители станицы Галюгаевской, банда скрылась на правом берегу Терека.

14 июля в районе станицы Наурская чеченская банда ограбила работавших в поле крестьян, захватив у них 4 рабочих быков.

В ночь на 2 августа банда чеченцев в 5 человек напала на
железнодорожный разъезд Галюгаевский. Отбитая ружейным огнем охраны,
банда скрылась в направлении Моздока.

С 4 по 15 августа в районе станицы Наурская было отмечено пять
случаев ограбления населения чеченскими бандами, при этом было захвачено
15 лошадей.

Также страдало и население города Грозного, тогда еще не входившего в
состав Чечни. Лишь за семь дней лета 1925 года в его окрестностях было
отмечено 12 случаев ограбления населения мелкими (от 3 до 8 человек)
чеченскими бандами. При этом ими были захвачены 24 лошади и убито два
полевых милиционера.

30 июля на дороге из станицы Червленая в Грозный бандой чеченцев были
убиты член Кизлярского окружного исполкома Янхотов и везший его
подводчик, бандиты забрали фургон и двух лошадей.

Страдали от чеченских грабежей и дагестанцы. Однако поскольку оружие у
них, в отличие от казаков, новая власть не отобрала, то они все-таки
могли давать отпор бандитам. Так поступили, к примеру, жители
дагестанских аулов Гоготль и Анди, когда 12 июля чеченцы попытались
угнать их скот. В завязавшемся вооруженном столкновении чеченцы,
несмотря на наличие у них ручного пулемета «Льюис», потеряли 2 человек
убитыми и 6 ранеными, в то время как потери дагестанцев — 1 убитый и 1
раненый.

Подвергались чеченским набегам и пограничные районы Грузии.

ВРАЗУМЛЕНИЕ

Терпеть такое положение дальше было нельзя. В июле 1925 года
командование СКВО и местное ОГПУ предложили провести широкомасштабную
операцию по зачистке территории Чечни от бандформирований и изъятию
оружия у местного населения. Заручившись их поддержкой, Микоян
встретился с отдыхавшим в Сочи Сталиным, после разговора с которым
отправил шифротелеграмму Молотову, руководившему работой ЦК в отсутствие
генсека: «Политическое положение в Чечне обострилось … Сталин дал личное согласие на необходимость операции». В Москве с шифровкой был срочно ознакомлен председатель Реввоенсовета Фрунзе, оставивший на ней резолюцию: «Это действительно надо сделать. Безобразий очень много».

Сосредоточение войск производилось под видом их участия в маневрах.
Чтобы не дать бандитам уйти в соседние республики и области, были
выставлены специальные заградительные отряды. Согласно плану, войска,
разделенные на 5 групп, сосредоточившись на северной, восточной и
западной границах, должны были одновременно двинуться вглубь Чечни.
Перед ними ставились две задачи — полное изъятие оружия у населения, а
также поимка бандитских главарей.

Поражает, особенно по современным меркам, незначительность сил,
выделенных для зачистки Чечни — 4840 штыков и 2017 сабель при 130
станковых и 102 ручных пулеметах, 14 горных и 8 полевых орудиях, а также
8 самолетов.

Операция началась 23 августа 1925 года. Наиболее сложная задача —
разоружение Шароевского района, где скрывался имам Гоцинский — была
возложена на группу войск (1922 штыка и 480 сабель при 39 станковых
пулеметах и 6 горных орудиях), возглавляемую командиром 5-й
кавалерийской дивизии Иосифом Родионовичем Апанасенко — тем самым, что
впоследствии прославился, сумев накануне Великой Отечественной войны в
кратчайшие сроки восстановить боеспособность Дальневосточного Военного
округа, разваленного «гениальным полководцем» Блюхером. Уроженец села
Митрофановское Донской области, ставший во время 1-й мировой войны
полным георгиевским кавалером и, несмотря на всего лишь трехклассное
образование, произведенный за храбрость в офицеры, Апанасенко как нельзя
лучше подходил для выполнения этой задачи.

А что же чеченцы? Привыкшие к слабости советских властей,
первоначально они готовились к упорному сопротивлению. Особенно жители
Зумсоя — родного аула уже упоминавшегося Атаби Шамилева. Они были
настроены столь решительно, что даже продавали свой скот для
приобретения оружия и боеприпасов.

Как и их сегодняшние потомки, тогдашние бандиты рассчитывали на
помощь «мирового сообщества». По Чечне распространялись слухи, будто
западные державы, потребовав «предоставить свободу Кавказу», объявили
СССР войну, что английские войска уже взяли Москву. Тем сильнее было
потрясение горцев, когда на их территорию неожиданно вступили
многочисленные войсковые колонны, да к тому же вооруженные артиллерией и
сопровождаемые авиацией.

Эффект внезапности был достигнут за счет полного отстранения от
подготовки операции руководителей Чеченской области, заранее оповещавших
своих соплеменников о готовящихся против них действиях. В ряде районов
Чечни местные органы власти активно поддерживали бандитов. Так, уже во
время операции ушел в банду председатель Итум-Калинского райисполкома.
Еще раньше перешел на сторону Гоцинского Гебертиев, сохранивший при этом
свою должность местного начальника — из председателей Ножай-Юртовского
окружного исполкома он стал наибом (т.е. наместником) имама.

Оценив движущуюся на них силу, главари бандитов попытались было,
говоря языком современных телекомментаторов, «инициировать процесс
переговоров». Для этого к Апанасенко явились представители двух из 10
тейпов аула Зумсой, предложившие ему «защиту» при прохождении по своей
территории. Однако, в отличие от нынешних генералов, комдив в переговоры
вступать не стал, заявив, что Красная Армия в защите не нуждается, в
чем сможет лично убедиться каждый, кто посмеет на нее напасть.

Вместе с тем, когда к нему явились делегация от находившихся во
враждебных отношениях с жителями Зумсоя бугуроевцев, Иосиф Родионович
выказал тонкое понимание местных реалий. Благосклонно выслушав рассказ о
том, как зумсоевцы хотели устроить засаду против его колонны на их
территории, а они, бугуроевцы, этого не позволили, Апанасенко согласился
принять их услуги в качестве проводников. Более того, бугуроевцы были
демонстративно освобождены от разоружения, ожидавшего все другие
чеченские тейпы.

Подойдя к Зумсою, Апанасенко потребовал сдать оружие и выдать
бандитских главарей. После того, как аул подвергся артиллерийскому
обстрелу, его жители начали разоружаться, а явившаяся делегация
старейшин сообщила, что Атаби Шамилев вместе со своим ближайшим
окружением бежал в горы. Однако комдив был неумолим. Взорвав
принадлежащие членам рода Шамилева дома (подобная карательная мера
широко применялась в ходе операции, всего было взорвано 119 домов
бандитов), он предъявил ультиматум населению Шароевского района с
требованием выдать имама Гоцинского. 40 чеченских старейшин были взяты в
заложники. За два дня на район сбросили 22 пуда бомб. Результат не
замедлил проявиться — 5 сентября Гоцинский был выдан, а 7 сентября
сдался и Атаби Шамилев.

По той же технологии и столь же успешно действовали и другие
войсковые группы. В начале операции все зачищаемые аулы оказывали
пассивно-враждебное отношение и приступали к сдаче оружия лишь после
артиллерийского и пулеметного обстрела, затем участились случаи
добровольной сдачи оружия. Всего из 242 разоруженных аулов 101 был
подвергнут ружейно-пулеметному и артиллерийскому обстрелу, а 16 из них —
еще и бомбардировке с воздуха. Однако столь жесткие, на первый взгляд,
меры привели к весьма небольшим потерям среди населения — в результате
обстрелов погибло 6 человек и 30 было ранено. Кроме того, в перестрелках
было убито 12 и ранено 5 бандитов. Потери же красноармейцев составили 5
убитых и 8 раненых.

В результате обе поставленные задачи оказались успешно решены. У
населения Чеченской области было изъято 25299 винтовок, 4319 револьверов
и пулемет «Льюис». Были захвачены все без исключения сколько-нибудь
крупные бандитские главари (разительный контраст с нынешней чеченской
войной), а всего арестовано 309 бандитов, из которых 105 (в том числе
имам Гоцинский) — расстреляны по приговору тройки полпредства ОГПУ
Северо-Кавказского края. Не избежал возмездия и предатель Гебертиев.
Следует отметить, что сегодня все эти убийцы и грабители реабилитированы
— как приговоренные внесудебными органами — и считаются безвинными
жертвами «сталинских репрессий».

Произведенная зачистка оказала шокирующее воздействие на обнаглевших
от безнаказанности горцев. По Чечне распространились панические слухи,
особенный ужас у ее обитателей вызывало якобы предстоящее
«восстановление казачества». Как сообщалось в
оперативно-разведывательном отчете о состоянии и борьбе с бандитизмом в
СКВО от 4 декабря 1925 г.: «В Чеченской автономной области после
проведенной операции по изъятию оружия замечается полное затишье в
отношении бандитизма и одновременно до сих пор продолжается добровольная
явка бандитов и сдача оружия» (РГВА. Ф.25896. Оп.9. Д.287.
Л.94). И действительно, после окончания операции были сдано 447
винтовок, 27 револьверов, 1 орудие, 4 пулемета, добровольно явилось 565
бандитов.

Русское же население окрестных районов, напротив, с энтузиазмом
восприняло происходящее. Как отмечалось в сводках СКВО, многие казаки,
выкопав спрятанное оружие, добровольно присоединялись к красноармейским
кордонам, чтобы помочь блокировать Чечню и не дать бандитам уйти.

Однако успешные результаты операции 1925 года не были закреплены
дальнейшей политикой советских властей. Проводившие зачистку военные
поневоле вынуждены были отбросить тогдашние идеологические догмы. К
примеру, хранящийся в архиве черновик отчета об операции (РГВА. Ф.25896.
Оп.9. Д.285) носит на себе следы весьма показательной правки: несколько
длинных абзацев с рассуждениями о классовой борьбе перечеркнуты, а
рядом на полях написана резолюция: «никакой классовой борьбы в Чечне не было, а был бандитизм».
Однако на ключевых постах в руководстве страны все еще оставались
русофобы — Зиновьев, Каменев, Бухарин и т.д., продолжавшие политику
борьбы с «великорусским шовинизмом», а казаки по-прежнему оставались
лишенными прав (постановление ЦИК СССР о «реабилитации» казачества было
принято лишь в апреле 1936 года).

Поэтому не удивительно, что стоило ситуации в стране обостриться (в
связи с коллективизацией), как чеченский бандитизм вновь поднял голову. В
ноябре-декабре 1929 года в Чечне вспыхнуло крупное восстание. Как
подчеркивалось в докладе командующего войсками СКВО И.П.Белова и члена
РВС округа С.Н.Кожевникова, адресованном Северо-Кавказскому крайкому
ВКП(б):

«В Чечне, как и в Карачае, мы имели не
отдельные бандитские, контрреволюционные выступления, а прямое восстание
целых районов (Галанчож), в котором почти все население принимало
участие в вооруженном выступлении» (РГВА. Ф.25896. Оп.9. Д.350. Л.31).

Итоги войсковой операции по подавлению этих беспорядков, согласно
справке, подготовленной временно исполнявшим обязанности начальника 1-го
отдела штаба СКВО А.П.Покровским, были следующими:

«Таким образом, в операции в целом приняло участие всего с частями
ВОГПУ 1904 бойца при 75 станковых и легких пулеметах, 11 орудий и 7
самолетов.

Итоги: За операцию изъято бандитов 450 чел.

Убито и ранено до 60 чел.

Изъято оружия:

современного — 290 ед.

шамилевского — 862 ед.

охотничьего — 484 ед.

холодного — 1674 ед.

Наши потери всего 43 человека, из них убито и умерло от ран — 21 чел. (курсантов 10, кр[асноармей]цев 10, милиционеров 1)»

(РГВА. Ф.25896. Оп.9. Д.366. Л.283, 283об).

Однако в целом эта операция не достигла успеха. Вскоре выяснилось, что «Уцелевшие
от первой операции главари движения учли в значительной степени уроки
декабрьского восстания и к концу февраля 1930 г. развили энергичную
деятельность по подготовке большого восстания». Чтобы
предотвратить это, в марте 1930 года была проведена повторная войсковая
операция, в которой участвовало 3920 военнослужащих при 16 орудиях
(РГВА. Ф.25896. Оп.9. Д.366. Л.284, 284об.).

Два года спустя, 23 марта 1932 года вспыхнуло крупное восстание в
Ножай-Юртовском районе. Повстанцы блокировали гарнизоны, находившиеся в
ауле Беной и на нефтяных промыслах Стеречь-Кертыч и неоднократно
пытались захватить их, однако 28-29 марта были разбиты и рассеяны
подошедшими частями Красной Армии.

Следующее обострение обстановки в Чечено-Ингушетии происходит в 1937
году. По данным справки о результатах борьбы с террористическими
группами в республике в период с октября 1937 по февраль 1939 г., на ее
территории действовали 80 группировок общей численностью 400 человек,
более 1000 человек находились на нелегальном положении.

Однако благодаря принятым мерам в 1939 году с их выступлениями в
основном удалось покончить. В ходе операций были арестованы и осуждены
1032 участника бандитских групп и их пособников, 746 беглых кулаков,
изъяты 5 пулеметов, 21 граната, 8175 винтовок, 3513 единиц прочего
оружия (ГАРФ. Ф.Р-9478. Оп.1. Д.2. Л.35, 36.).

Но как и в предыдущих случаях, затишье оказалось недолгим. Уже в
следующем, 1940 году, бандитизм в республике вновь поднимает голову. При
этом, как отмечал 20 декабря 1940 года в докладе на имя Л.Берии
начальник НКВД ЧИ АССР майор Рязанов, «Большинство участников групп пополнялись за счет беглого преступного элемента из мест заключений и дезертиров РККА».

Таково было положение в Чечено-Ингушетии накануне Великой
Отечественной войны. В следующих номерах «Спецназа России» мы расскажем о
так называемой «сталинской депортации», о том, как и почему было
принято решение о переселении целого народа.

СПЕЦНАЗ РОССИИ N 09 (60) СЕНТЯБРЬ 2001 ГОДА