Колготки
Война… Это слово ассоциируется у меня с Чечнёй, сколько времени прошло…Никак не могу забыть свои первые дни там. Было это в Декабре 1999, мы прибыли для усиления группировки «Восток». Многие из наших командиров участвовали ещё в первом штурме Грозного, но порой и на их лицах появлялось «пятно» обречённости и бессилия, они уже знали, что рано или поздно нам придётся войти в город и тогда жертвы с нашей стороны могут превысить те, что были при первом штурме.
Штурмовики и артиллерия с великим постоянством наносили удары по городу, но временами ночью боевики небольшими группами выходили и обстреливали наши позиции из гранатомётов, тогда наш бессменный пулемётчик Васёк Тучный вёл по ним обстрел из «Корда», они уже давно помнили звук этого пулемёта и только заслышав его пытались найти себе «глубокую яму», после того, как они залегали их снимали снайпера. Подобные боестолкновения были по нескольку раз за ночь.
В дневное время можно было увидеть мирных жителей, которые выходили из своих подвалов и разбредались по городу, некоторые женщины «прогуливались» вдоль наших позиций. Мы терпеть не могли такие прогулки, но воспрепятствовать им никак не могли, вот они и высматривали наши огневые точки, по которым этим же вечером открывали огнь их братья и мужья- войны самопровозглашённой Республики Ичкерия. Так и шли день следом за ночью, сооружение новых огневых позиций и скоротечный бой.
Вскоре город был взят в окружение со всех сторон, были полностью перекрыты пути поставки в город оружия и живой силы противника. Мирному населению было предложено покинуть город через специальный «коридор» до 11 Декабря. Естественно большая часть населения города проигнорировала данное предложение, видимо боялись оставлять свои дома на разграбление мародёрам, они сами решали свою судьбу. Дело шло к тому, что штурм начнётся в ближайшее время.
В ночь на 14-ое декабря нам был отдан приказ на вход в город. Но чувствовалось, что командование не хочет повторения истории первого штурма города, поэтому мы лишь выдвинулись на новые порядки, которые находились на самой окраине города и ждали дальнейших указаний. За всю жизнь я не испытывал такого страха, как в тот день. Наш ротный, Майор Коновалов был бывалый вояка, служил в Афгане, потом Чечня…
Никогда я не видел столько грусти в его глазах, столько печали. Коновал без остановки выкуривал сигарету за сигаретой и смотрел в одну точку. При первом штурме он был командиром взвода в 76 дивизии. Его дивизии совместно с 106-ой было приказано выдвинуться на помощь к Майкопской бригаде, которую уже добивали в здании вокзала моджахеды Масхадова . Сразу хочу сказать, что пройти к зданию вокзала они не смогли, технику и большую часть солдат расстреляли почти сразу после входа в город. Ему повезло, он успел выпрыгнуть из БТРа и отбежать до какого-то забора, где его не могли достать гранатомётчики. Он лежал и смотрел, как добивают его колонну, поделать Коновал ничего не мог.
Следующие пять суток он провёл в каком-то подвале, когда его нашли, то он числился , как без вести пропавший, так было проще для начальников. Вот и сейчас он сидел и думал о том, как мы завтра выдвинемся в город, думал и о этих начальниках, которые будут говорить о том, что их солдаты «гибнут с улыбкой на лице». На следующий день приказа на штурм не последовало и мы занимались привычным для нас делом — стояли на коридоре безопасности.
Кто такой я? Солдат-контрактник, пришедший на службу ещё в 1997 году. Отслуживший положенное в строевой части под номером…нет, нет уже такой части…сократили…и оставшийся на контрактной основе в рядах вооруженных сил. Когда пришёл в армию, то столкнулся с бардаком, присущим для нашего русского общества, который под воздействием развала «Союза нерушимого» принял совсем уродливую форму. Техника распродавалась за сущие копейки представителям стран из средней Азии и ближнего Востока, та же, которая оставалась на балансе воинских частей была в ужасном состоянии…
Про форму, которую мне выдали я промолчу, но я никогда не думал, что сапоги должны быть с «вентиляцией», в общем, как и плащ палатка. Командиры наши были неплохие люди, пытавшиеся не допустить «развала» и в армии. После первых трёх месяцев в армии я понял одно- это моё! К тому времени я уже мог не спать сутками и бегать, как лошадь какого-то ковбоя с Дальнего Запада. Уже через пол года я научился и стрелять, как Чингачкук. Вскоре подружился с парнями, которые несли службу по контракту и теперь я здесь- на этой забытой богом Чеченской земле сижу по уши в грязи, и пишу свой дневник. Этим временем по нам ведётся огонь с нескольких точек, в общем далековато, но неприятно.
Ближе к 25-ому декабрю к Грозному стянулась значительная по численности группировка Федеральных сил. На сей раз перевес в силах был в нашу сторону, разведка докладывала, что в городе находится порядка 5-и тысяч боевиков, с нашей стороны даже ополченцев вместе с милицией было больше более, чем в два раза. Вечером этого дня «поползли» слухи о том, что отдан приказ на вход в город, что подтвердилось уже ночью. Утром под прикрытием БМП мы должны были продвинуться на 300-400 метров вглубь города и по возможности закрепиться на новых позициях.
На следующий день мы вместе с милицейскими входили в город. Шли по узким улочкам Грозного, впереди шёл один БТР и закрывал нас от обстрела с фронта. Когда мы подходили к какому-либо повороту, то туда незамедлительно уходили небольшие по численности группы, они занимали сектора обстрела и прикрывали нас. Всё шло по плану, но вдруг по броне заколотил ПК, огневая точка, с которой по нам вёлся обстрел находилась метрах в пятиста на первом этаже полуразрушенного дома. Он напрягал, но за бронёй мы были почти в полной безопасности, командир отдал приказ продвинуться ещё за 30 метров и занять пяти этажный жилой дом, однако этому было не суждено сбыться…
Откуда-то с боку в БТР был сделан выстрел, снаряд попал непосредственно под машину и она встала…Никаких видимых повреждений на нём не было, однако машина «потеряла» тягу и дальше продвигаться не могла. Так делают для того, чтобы завладеть техникой после боя. Нам уже было не по себе, каждый пытался находиться ближе к броне, чтобы не попасть под обстрел. Многие начали психовать в этой ситуации.
Парень из моего отделения, Вася Тучный решил «снять» пулемётчика и уже было открыл по нему огонь из нового ПК, но прозвучал одиночный плевок и через пару секунд Васёк упал…попали точно в левое плечо. Через минуту у нас было два двухсотых и один трёхсотый. Тогда меня подозвал Коновал и сказал: « -Работает снайпер и, если его сейчас же не снять, то все тут скоро поляжем! Бери группу, человек 5 и заставь замолчать снайпера и пулемётчика!».
Незамедлительно мной была собрана группа, состоящая из двух автоматчиков и одного пулемётчика. Под прикрытием БТРа нам удалось пробежать пару десятков метров и свернуть на какую-то улицу, по которой мы и добрались на близкое расстояние к дому из которого вёлся обстрел. Пулемётчик не смолкал, а снайпера мы не наблюдали.
Через несколько мгновений мы закинули в ближайшее от пулемётчика окно тройку гранат РГД, прозвучал взрыв, разнёсший половину стены этого дома и пулемёт замолчал. Нашей радости не было предела, задание выполнено, огневая точка обезврежена, если бы не снайпер, который возобновил свою работу с четвёртого этажа этого же дома.
Приказы нужно выполнять полностью и поэтому мы вошли в подъезд этого дома, через этажи шли едва слышно, опыта работы в городе у нас тогда не было, никто этому не учил, одним словом делали всё так, как казалось наиболее правильным. Вот мы уже и проходили третий этаж. Казалось, что мы слышали дыхание этого матёрого чеченского снайпера, который уже выцеливает кого-то из наших друзей и готов сделать новый выстрел по «мишени».
Как мы подошли к квартире в которой укрылся этот снайпер, то я сразу швырнул туда гранату, через три секунды раздался взрыв и мы вошли туда. Лишь фотографии в рамочках на стене напоминали о той мирной жизни, которая была до войны. Мебель взрывной волной разбило почти в щепки, снесло часть стены из прихожей в спальню и казалось, что прийти к нормальной жизни людям здесь проживающим уже невозможно, но это всё лирика, рассуждения русского солдата, которому дан приказ и он его должен выполнять любой ценой, не смотря на потери среди личного состава и потери среди мирных жителей, не говоря уж о их имуществе.
В конце комнаты лежало тело снайпера, это тело хрипело и судорожно вздрагивало. Парни взяли его и винтовку, подвели ко мне. Я даже не хотел слушать о том, чтобы взять это чудовище, которое могло воевать тут ещё в первую Чеченскую и мучать наших пацанов, унижать пленных раненых солдат и измываться над их телами…
Но вдруг снайпер заговорил по-русски, голос был щупленький и писклявый, да, это была русская девушка. Я не мог поверить своим глазами ушам, однако это было так. У меня на неё не поднималась рука и я не хотел заставлять в этом участвовать молодых пацанов, у которых ещё вся жизнь впереди и война им эта совсем не нужна, они совсем далеки от политики, ещё совсем юные парни, у них свои планы и своя жизнь. По этим же улочкам мы вышли назад, к своим, они уже успели занять дом, обустроить какую-никакую оборону, наладить солдатский быт. Доложил обо всём командиру, о пулемётчике и о этой девчонке, которой на вид не больше 17-и лет.
Он был взбешён, но вида не показывал, лишь зрачки на его глазах значительно увеличились в размере, и казалось, что они скоро взорвутся. Он уже встречался с подобным, когда русские солдаты предавали свою родину, отказывались от веры и шли на войну против своих же друзей и убивали их, убивали до последнего, поскольку знали, что обратной дороги у них нет, им было стыдно, стыдно за себя, за свою трусость. Вот и сейчас он не знал что сделать с этой девчонкой, он не знал что скажет матерям тех, парней, которых она убила и ему уже было не до уставов, конвенций и деклараций, это была война. Так он и ушёл, ничего не сказав…
Я же пошёл к своим решать, что нам с ней сделать, но, когда пришёл, то было уже поздно, парни нашли блокнот…Она за последнюю неделю заработала порядка 10 тысяч долларов, судя по счёту убивала всех и офицеров, и солдат, милицейских. Вот парни и начали ей мстить, сначала избили, а потом «пустили по кругу».
Когда я вошёл, то они чуть не набросились на меня, кровь ударила им в голову и они уже было схватили автоматы, но от неожиданности команды «отставить, смирно!» буквально вырвались из меня, парни сложили оружие и за несколько секунд построились непосредственно напротив меня. Девчушка сжалась в комочек в самом углу комнаты и из её детских глаз начали капать слёзы, мне стало не по себе, в первые в жизни мне предстояло решать судьбу ребёнка, да, да, именно так! В комнате стало тихо, на столько тихо, что мы слышали, как кто-то на нижнем этаже забивает рожок Ак патронами и поёт себе под ухо какую-то мирную песню, песню, которая не соответствует данной обстановке, пропитанной кровью и запахом пороховых газов. Она всё лежала и старалась реветь тише, чтобы её не было слышно. Я решил подойти к ней и поговорить, поговорить о жизни, о том, почему она взяла в свои руки оружие.
— Как тебя зовут?
-«Меня?», еле пробурчала она, «- Меня Катя»
-Екатерина, а сколько тебе лет?
— 19
-Ты откуда?
— Я из Воронежа…
— Зачем в мальчиков стреляла?
-Я деньги зарабатывала, много…Вы меня не бейте, не убивайте, я Вам заплачу!
Думать я больше не мог, отдал приказ парням взять её под руки и тащить за собой.
На улице было довольно сыро, стоял туман. Шёл я к БТРу, тому самому, который подбили сегодня утром, парни ещё что-то там подделывали, одним словом работа шла. Метрах в пяти стоял офицерский УАЗик, которого мы в шутку называли «Броненосец Потёмкин», потому что живого места на нём не было, весь был в пулевых отверстиях и царапинах от осколков. Снайперша брыкалась, кричала и пыталась вырваться из «объятий» парней. Но я, казалось, этого не слышал, лишь топот берцев по разбитому асфальту, лишь я и мои мысли… О чём я думал?
— Не знаю, казалось, что голова рано или поздно взорвётся и этому придёт конец. До сих пор не могу понять что мы там делали, не понимаю я этого…Не трус, врать не умею, но парни, что были со мной такого не заслужили. Вида не подавали, но по ночам я слышал, как они молились и просили, чтобы Бог услышал их молитвы. Лучше этих парней я тогда не знал и ради них был готов на всё. Вот и сейчас я, как мне казалось ,восстанавливаю справедливость, пускай и таким методом.
— Что здесь происходит товарищ младший сержант? — спросил меня мехвод БТРа
Я не знал, что ему ответить и по этому промолчал и указал на пленницу, которая уже перестала сопротивляться и покорно шла к нам, шла к своей судьбе, шла на суд.
В это время ко мне подбежал посыльный от зам. Ком. Взвода и попросил пройти за ним. На очередном совещании младших командиров, в том числе и меня, отчехвостили за беспорядок в расположении и за наступившую анархию. Возразить мне было нечем, как собственно и поспорить. Солдат на войне это не просто ноги, руки, автомат, которые могут выполнить любую задачу, которые смогут пожертвовать своей жизнью ради прозрачной цели, не всё так просто… У солдата есть душа, она отличается от души обычного, рядового человека и порой она требует какую-то вольность, так как не возможно постоянно быть бесчувственным истуканом и топором дровосека в лесу.
Вот и сейчас в боевой обстановке, находясь на передовой парни начали расслабляться, но обвинить нам их не в чем, им тоже нужен отдых. К окончанию совещания мои нервы были на пределе, я думал о этой девчонке, о том, что она делала и самое главное, зачем? Встревоженный данными вопросами я едва-ли не первым выбежал из спальни и через гостиную вышел на лестничную клетку, по которой поднимался наш доктор- ст.лейтенант Савельев. Тот ещё «рубака», от каждого выстрела буквально подпрыгивал и пытался забиться в угол, но он и не должен был лезть на пулемёты, его задача лечить раненых и отписываться за каждого погибшего. Шёл он неуверенной поступью и казалось, что вот-вот упадёт и покатится по крутой лестнице.
-Что произошло товарищ Старший Лейтенант? — Спросил я
— Ммм.. ефрейтор Василий Тучин из твоего отделения ведь был? Так умер Вася, умер час назад. Кровопотеря была небольшой, выстрел на вылет в левое плечо… Но когда я начал его обследовать, то выяснилось, что было ещё одно попадание в живот, сразу не заметил так, как кровь пошла внутрь, от чего он и погиб…Бойцам я сказал ещё час назад, а вот тебя сразу не нашёл.
Переполненный чувством ненависти и страха, я выбежал на улицу и предо мной предстала ужасающая картина. Обезумевшие от злости ребята обесчестили снайпершу, избили и привязали к БТРу и УАЗу руками и ногами на проржавевших цепях. Она стояла и смотрела на них с невиданной ненавистью. Что-то пыталась сказать, но этому было не суждено, «железо требовало» чей-то крови и почти одновременно колёса боевых машин скользнули в противоположных направлениях. Цепь натянулась и как колготки девушка была порвана, на два неровных чулка…
О ней никто не узнал, вернее знали все, но не говорили, вот и сейчас никто и не вспомнит той истории. Чеченская эпопея ещё не закончена и день за днём война уносит чьи-то жизни, перелистывая страницы жизни. Мы тушили и продолжаем тушить пылающий Кавказ, тушим своими жизнями и он больше не пылает, он медленно тлеет. Кто-то постоянно подбрасывает туда «угля», но мы тушим…мы погибаем.
Шёл 2000 год…
Артур Бесфамильный