Вторая чеченская война. Бои у Гребенского моста
Вторая чеченская война. Бои у Гребенского моста
Здесь всегда повышенный градус: если не на термометре, то уж в общественно-политической обстановке точно. Граница Шелковского района Чечни и Хасавюртовского района Дагестана — горячий рубеж, контрольный пост дагестанской милиции неподалеку от станицы Гребенской, словно между двумя электродами электросварки. Потому-то и выставлена здесь застава внутренних войск МВД России.
Сюда-то и и ударили бандиты в ночь с 27 на 28 мая 1999-го. В четверть третьего ночи — самый сон, самая темень, самая трудная смена для часовых — на заставу посыпались мины и гранаты из подствольников, из РПГ. Сыпалась смерть минут двадцать беспрерывно, сыпалась густо, как из прорвавшегося мешка самого дьявола, сыпалась на войсковую заставу и милицейский контроль.
Сначала бандиты били с подготовленных скрытых позиций из-за земляного вала, что идет вдоль Терека, потом, перегруппировавшись, — с него. По плотности огня, по передвижениям наши скоро подсчитали силы противника — бандитов было человек семьдесят не меньше. Когда «духи» перешли Гребенской мост, стал очевиден их замысел — подойти к заставе и милицейскому посту с трех сторон, взять в клещи. Цели террористов? Как всегда, безумно -дерзкие: уничтожить российских солдат (а может , и в плен кого захватить), пополнить свои арсеналы их оружием и боеприпасами, наказать «предателей веры» — «дагов» — ментов.
Старшим на заставе был подполковник Николай Протас, он руководил действиями личного состава хладнокровно и расчетливо. Переждав первый шквал бандитского огня, выявив пока «духи» стреляли их огневые точки, отследив маршруты передвижения, застава ударила по террористам дружно и метко, враз охладив воинственный пыл ночных волков. Но огрызались те еще долго.
До четырех утра с разных сторон пытались они подобраться к нашему маленькому , но крепкому гарнизону , причем в ход пускали, кроме Калашниковых, ручные противотанковые и подствольные гранатометы, пулеметы и даже огнеметы «Шмель». А еще по заставе лупили зенитная установка и… пусковая установка, стреляющая ракетами «Алазань», хорошо знакомыми нам еще по Нагорному Карабаху.
Бойцы и командиры воюющего Северо-Кавказского округа — самые опытные в войсках фронтовики. Тот бой подтвердил новую истину, бытующую на Кавказе: хочешь Хасавюртовского мира — готовься к войне…
Бандиты навсегда лишились нескольких своих «воинов аллаха», но и на заставе была безвозвратная потеря: погиб старший лейтенант Александр Мисюра. Был тяжело ранен капитан Юрий Васильченко. Осколки достали старшего лейтенанта Максима Апаровича, прапорщика Дмитрия Абраменко, сержанта Валерия Никифорова, рядовых Дениса Соловьева, Дмитрия Ларина, Леонида Климцова, Дмитрия Дятлова. Некоторые из них обязаны жизнью отважному санинструктору старшине Людмиле Ахмедовой. Два долгих часа, под обстрелом, она оказывала помощь своим ребятам, некоторых буквально вытаскивала из-под огня, считай — с того света. Сама Людмила была тяжело контужена, но выдержала испытание…
Наутро события разворачивались по изуверскому бандитскому сценарию. Согнав мирных жителей, «духи» прикрылись ими как живым щитом и снова поперли на заставу. Из толпы раздались несколько выстрелов из РПГ. Ранения получили лейтенант Евгений Ткаченко, прапорщик Эдуард Кириллин, сержант Алексей Сердюков, младший сержант Роман Павлущенко, рядовые Сергей Тимофеев и Сергей Мальцев.
При виде прибывшего на заставу подкрепления — спецназовцев на БМП — бандиты отступили. Притаившись за притеречным валом в «зеленке», они еще пытались огрызнуться — стреляли по вертолетам, подоспевшим за ранеными. Вертолетчики этот наскок без ответа не оставили: две пары боевых «вертушек» ударили классно — девять «духов» испустили дух на месте, за жизнь еще полутора десятков чеченским врачам придется бороться…
После того боя у станицы Гребенской были разного рода комментарии и прогнозы. Побывавший на заставе начальник Генерального штаба генерал армии Анатолий Квашнин дал высокую оценку боевой выучке и слаженности, мужеству и отваге солдат и офицеров внутренних войск. Один сведущий генерал усмотрел в нападении боевиков на нашу заставу акт мести за решительные действия по наведению порядка на дорогах Кавказа: накануне, 25 мая, пост внутренних войск задержал колонну из 9 бензовозов с «левым» горючим, 27 мая такая же участь постигла еще 12 наливников. Бандиты лишились огромных денег. Посты внутренних войск стояли у них костью в горле…
Причин обострения ситуации вокруг Чечни к лету 1999-го было несколько: усиление позиций ваххабитов — сторонников одного из самых воинствующих направлений ислама, непрекращающиеся похищения людей, развал экономики в Чечне и некоторых других районах северокавказских республик. А по стародавнему здешнему обыкновению, чтобы добыть средства к существованию, люди, не привыкшие к мирному труду , берут в руки оружие.
Незаконных вооруженных формирований на территории Чечни за время, минувшее с пресловутого «Хасавюртовского мира» собралось немало. По данным разведки, к лету 1999-го там сосредоточилось около 5 тысяч боевиков, на вооружении которых, кроме стрелкового оружия, гранатометов, имелись даже артиллерийские орудия и четыре установки залпового огня «Град».
Боевики эти были хорошо обучены и экипированы, поскольку их действия координировались и финансировались из-за рубежа очень небедными и воинственно настроенными против России международными террористами панисламистского толка.
Генерал-полковник Вячеслав Овчинников:
— Мы вынуждены были подтянуть туда артиллерию, силами разведки были уточнены координаты тех районов, откуда исходила угроза, были подготовлены плановые огни артиллерии. Нам удавалось накрывать бандитские группы уже на дальних подступах. Разведку мы вели как воздушную, так и войсковую, с помощью оптических средств, путем опроса жителей, через сотрудников милиции Дагестана, в частности через кизлярский городской и районный отделы.
Очень хорошо там зарекомендовала себя 34 бригада внутренних войск.
Один из таможенных постов Чечни захватил часть федеральной автодороги. Было принято решение провести небольшую операцию, чтобы этот участок федеральной дороги взять под свой контроль и восстановить там нормальное движение. Это существенно сократило бы путь для автотранспорта и не позволило бы боевикам брать «пошлину» с проезжающих. Свои действия мы тщательно отрепетировали и очень красиво сработали.
Мы провели несколько таких операций. В частности, в районе населенного пункта Первомайское (куда Радуев лазал в ту войну) было мощнейшее нападение на наш войсковой наряд. Мы выдвинули вперед наши подразделения, поставив их заставами на господствующие высоты. По этому поводу было очень много шума со стороны правительства Масхадова. Практически мы парализовали все их действия на прилегающей территории.
То же мы сделали в районе Гребенского моста, предприняли ряд мер в районе Каргалинской плотины. То есть всякое нападение на Кизляр, открытое массированное, было практически спрофилактировано. Шансов там у них не оставалось…
Но мелкие пакости продолжались: подкрадутся со своей территории, обстреляют из минометов — и тут же скрываются.
Но отлупы мы давали хорошие
Из оперативных сводок:
«7 июля 1999 года в 22.30 одновременно с трех направлений была обстреляна из минометов, гранатометов и стрелкового оружия застава В В МВД России в районе Гребенского моста, на административной границе Дагестана и Чечни.
Нападавшие были встречены плотным огнем боевого охранения заставы. Двумя парами боевых вертолетов Ми-24 и Ми-8 был нанесен удар по скоплениям боевиков и их технике. Бандиты, понеся значительные потери, отошли в глубь территории Чечни.
В ходе боя тяжелое ранение получил старший лейтенант Эльдар Берсиров. (Отважный офицер, выпускник Владикавказского ВВККУ внутренних войск 1993 года, служивший в краснодарском полку внутренних войск, скончался от полученных ран и был похоронен на родине, в столице Адыгеи Майкопе). Легкие ранения получили рядовые Евгений Кузьмин, Александр Липатов и Дмитрий Хворостов.
Этой же ночью нападению подверглась соседняя застава в районе г. Кизляра. Бой продолжался около двадцати минут. Прицельным огнем из вооружения двух БТРов огневые точки боевиков были подавлены. Потерь среди личного состава нет».
«18 июля 1999 года около 16 часов с территории Чечни были обстреляны военнослужащие ВВ МВД России, производившие инженерные работы в районе Гребенского моста (Республика Дагестан). Ранения получили майор Владимир Бакулин, младший сержант Александр Васильев и рядовой Андрей Кузиванов.
В тот же день был произведен прицельный выстрел из гранатомета по сторожевому охранению заставы внутренних войск в районе села Первомайское (Республика Дагестан). Смертельное ранение получил командир отделения сержант Валерий Грибков».
«19 июля около 2 часов ночи обстреляна застава внутренних войск в районе станицы Галюгаевская (Ставропольский край). Нападавшими применялись минометы и стрелковое оружие. Минометный расчет боевиков был уничтожен ударами с воздуха, нанесенными парой вертолетов Ми-8.
В ходе боя погиб старший сержант Григорий Васильяди. Ранения получили ефрейтор Уйразал Баймурзин и рядовой Евгений Редько, контузии — рядовые Альберт Калимжан и Василий Суворов. Все пострадавшие эвакуированы в госпиталь вертолетом.
В ту же ночь трижды подвергалась нападению застава ВВ МВД России в районе Копайского гидроузла на территории Дагестана. Все атаки боевиков были отбиты с участием минометной батареи полка внутренних войск. Среди военнослужащих потерь нет».
Генерал-полковник Вячеслав Овчинников:
— До начала боевых действий, а отсчет им ведем со 2 августа 1999 года, практически каждую неделю я вылетал на Северный Кавказ. Там дня не проходило без каких-то серьезных столкновений. А однажды и вовсе скандал грандиозный случился, переросший в серьезнейшее столкновение даже с руководством Дагестана.
Наши войска выдвинулись на участок федеральной дороги, что проходил частично по Чечне, частично — по Дагестану , и войсковые наряды стали обеспечивать проезд по ней. Чеченские «таможенники» решили отвоевать участок дороги, поскольку лишились солидных денег — они ведь собирали «пошлину» со всех проезжавших по российской (!) дороге. Когда чеченцы пошли на штурм, я предупредил наших: «Все задокументируйте». Так и было сделано. Когда бандиты полезли, наши их предупредили. Те, естественно, не послушались. Я своим сказал: «Дайте возможность им начать».
Бандитов отхреначили — разнесли все их укрепления, танки наши поставили на прямую наводку. Дали понять — если начнут, то получат не только на нашей территории, но и на своей. Артиллерию мы уже подтянули. Она и била по рубежам, чтобы на глубине до пяти километров ничего не шевелилось. И так по всему периметру Чечни.
Тем самым мы хотели «отдавить» границу, сделать такую правовую зону , куда бы никто с оружием не входил.
Масхадов высказал протест , направил какие-то документы в адрес правительства, руководителя Госсовета Дагестана с угрозами, что если не будут убраны федеральные войска с территории Чечни и не отдадут дорогу (повторяю, они там стригли хорошие деньги), то между Дагестаном и Чечней могут возникнуть непредвиденные осложнения.
Сделав такое заявление, он напугал Магомедали Магомедова. Тот позвонил Рушайло, который был назначен министром.
Министр меня спрашивает: «Ты что там творишь?» — «Ничего не творю». — «Почему несанкционированные действия?» — «Мы просто ответили на нападение. После преследования бандитов мои войска не стали отходить, а заняли выгодные позиции на высотах.
Я считаю, что это по-военному правильно.
Я им приказал оставаться там и окопаться. Находясь на этих высотах, мы обеспечиваем безопасность своих людей. Так положено по тактике — занимать тактически выгодные участки местности для выполнения последующей задачи». — «Ну хорошо. Ты заварил кашу , ты ее и расхлебывай…». И он куда-то улетел.
А мне опять звонит Магомедали Магомедов. И начинает меня воспитывать: «Вы нас с братьями ссорите, вы хотите, чтобы Чечня напала на Дагестан». — «А вы что не видите, что они на вас уже месяц как нападают, хозяйничают на территории Кизлярского, Хасавюртовского районов. Если по большому счету, так дальше пойдет, то случится тихое завоевание. A это обострение ситуации, которое случилось, быстрее проявит их истинные цели, мы увидим, чего они хотят. Они сейчас начнут торопиться, обязательно ошибутся. Пойдут заявления разные. Мы почерпнем все, что нам нужно».
Он говорит: «Я буду на вас жаловаться председателю правительства». Начал искать Степашина. Степашин оказался где-то за границей, так Магомедов его и там нашел, высказал ему все про меня. Тот мне звонит: «Ты что там творишь?» Я сделал вид, что не понимаю.
— Но ты же видишь, надо же как-то успокоить его.
— Понимаете, Сергей Вадимович, — объясняю спокойно, — если мы сейчас отступим, над нами, во-первых, будут смеяться, а, во-вторых, как я буду командовать своими людьми? Я дал им команду и убежден, что она правильная. Там проходит федеральная дорога, которая принадлежит России, а не Дагестану или Чечне. Рано или поздно мы должны взять ее под свой контроль.
А они так нахально себя ведут только из-за нашей нерешительности.
— Ну ты его как-нибудь успокой.
— А что его успокаивать? Я ему все сказал — войска ни на шаг не отойдут. Если кто-то полезет , милиция их какая-то или еще кто-то, — все получат. Я не представитель Дагестана, я — представитель федерального центра. И войска подчинены федеральному центру , руководствуются российскими законами.
— Я понимаю тебя, формально ты прав. Но нам с ним не надо ругаться.
— Все равно придется.
— Ну хорошо, лети в Дагестан, встречайся с ним и как-нибудь на месте уладьте все.
— Да что лететь — день-два, и в текучке все забудется. Это эпизод. Ему что, делать больше нечего, поговорить хочется?
Ну прилетаю в Махачкалу . Он на меня стал голос повышать. Я его осадил. Говорю: «Знаете, я человек в форме, я привык общаться с культурными людьми. Кричать будете на своих». Он что-то стал доказывать мне…
А в это время, пока я летел, уже началась какая-то возня в Цумадинском районе. Министр внутренних дел Дагестана, когда встречал меня в аэропорту, сразу доложил: «У нас очень сложная обстановка, я перебросил 700 человек в Ботлих и в Цумадинский район, там, кажется, будет нападение».
А ситуация сложилась такая. Везде — и там, и там — они по морде получили, чечены. Стали искать слабые места. Самыми уязвимыми они посчитали Ботлих и Цумаду. Туда министр и перебросил гражданскими вертолетами свой ОМОН. А что такое ОМОН, что он может?
Видя такое дело, вызываю командира 102-й бригады, спрашиваю:
— У тебя рота спецназа есть?
— Нет, мы ее уже сократили.
— А что есть?
— Две группы спецназа — 32 человека…
Я их вертолетами, в ночь — туда. Связь с ними была только через РОВД. Я их лично инструктировал, мы с комбригом их отправляли. Предупредили, что ночью возможно нападение превосходящих сил, что надо все предусмотреть.
В два часа ночи мне был последний доклад, что все в порядке. Многого не скажешь, так как связь, повторяю, через РОВД была. Уехал в гостиницу, лег поспать. В пять часов приезжает дежурный по министерству и докладывает:
«Товарищ генерал, весь спецназ, который вы вчера направили, захвачен в плен чеченцами».
Сердце остановилось… Никак выброса не сделает…
К десяти часам, слава Богу, разобрались. Оказывается, командир группы очень толково поступил — так грамотно бойцов расставил, что бандиты оказались у него в ловушке, в огневом мешке. Они их отметелили: три машины вывели из строя, несколько легковых джипов, УАЗов-469 и из ста нападавших около тридцати положили, остальные ретировались. У нас в группе погиб прапорщик Магомед Берцинаев. Геройский парень! Четко, классно сработал — один многих побил. Они, когда уходили, ему несколько раз в голову выстрелили. Было еще двое раненых у нас — один в палец, другой в предплечье. Из числа дагестанских омоновцев четверо погибли и семеро были ранены.
Вот это первое нападение, которое случилось, можно считать началом агрессии против Дагестана. Но мы отбили у бандитов желание вольготно лезть туда.
А я, как только получил информацию о том, что ночью был бой, поднял по тревоге 102-ю бригаду. Создали усиленный батальон в 500 человек, который маршем отправился в Цумадинский район. Они ровно сутки туда шли, расстояние там где-то около 300 километров, очень тяжелые условия. В общем, пришли туда, заняли позиции, выставили несколько засад в тех местах, откуда возможно было повторное нападение на Цумадинский район.
А он чем характерен: дорога, которая может вести туда, проходит через Ботлих или Кенхи, населенный пункт на территории Чечни. И там у них был мощный лагерь, у боевиков, где собрались все ваххабиты Цумадинского района и Чечни. Это южнее Голубого озера. Наши заняли все заставы, которые только можно было, по возможности перекрыв все пути, ведущие к районному центру , населенному пункту Агвали, и дня три-четыре постоянно отбивали попытки боевиков проникнуть туда. Те никак не могли смириться с мыслью, что их здесь опередили, в их вотчине. Опередили ребята того самого спецназа, опередили часа на два. Они не ожидали и того, что так быстро туда придет этот наш батальон.
Фактически Цумадинский район для них «пропал».
Все ключевые дороги наши ребята взяли под контроль и очень грамотно там сработали. И побили бандитов хорошо…
На другой день мы с министром внутренних дел Дагестана прилетели на вертолете в Агвали. Народ удивился — идут боевые действия, а тут два генерала прилетели. Сход собрали, с людьми поговорили. Они нас поняли.
На первых порах нам туда было сложно продовольствие доставлять, так они солдат кормили — всем, чем могли помогали. Наши соответственно их выручали.
А потом — нападение на Ботхлинский район.
Кстати, я уже после нападения на Цумадинский район, докладывая обстановку министру, напомнил: «Помните, о чем мы говорили? Зачем убрали батальон Министерства обороны из Ботлиха? Был бы он здесь, никто бы не напал ни на Цумадинский, ни на Ботхлинский районы. А сейчас надо Буйнакскую бригаду сюда тянуть». Нам ее еле-еле удалось поднять.
Из оперативных сводок:
«6 августа чеченские боевики под командованием Басаева и Хаттаба численностью до 1,5 тысяч человек вторглись на территорию Дагестана, захватив села Ансалта, Рахата, Шодрода Ботлихского района республики».
— Мы там создали оперативный штаб, при министерстве. Он, собственно, был создан раньше, сейчас мы заставили его работать. Я в течение двух недель проводил его заседания. Представители всех силовых структур, правительства, суда и прокуратуры были подтянуты. Надо сказать, что республика быстро сообразила, поднялась, и на мощной патриотической волне удалось сформировать патриотические настроения, практически весь народ был на стороне армии. Даже в какие-то моменты они перехватывали у нас инициативу, и проблема была в том, как их удержать от скоропалительных решений и непродуманных действий. А то ведь на этой волне едва ли не революционный переворот могли устроить в Дагестане.
Когда пошло вооружение населения, я смотрю — это все может повернуться, как угодно под нашей «крышей». Мы еще и виноваты будем. Заодно и свое правительство будут менять…
Поэтому , когда Квашнин начал раздавать оружие, я сказал: «Стоп! Давайте, сделаем так, как требует закон». Как раз сюда приехали — Голубев (заместитель министра внутренних дел России) и министр. Я попросил: «Вы посмотрите, кто выдает оружие. Посмотрите, кому он выдает. Его выдают людям своей национальности. Для чего? Либо для того, чтобы противоположная сторона не поднялась, либо, если она поднимется, подавить ее».
Грандиознейший политический скандал может вызреть, за который нам придется отвечать. Поэтому говорю — все только по закону. То есть я это все документально, через протоколы, пропустил. Ну опыт пригодился. Все это мы уже проходили — и в Карабахе, и в Южной Осетии…
Наряду с войной надо видеть и эти внутренние, подпольные течения. Тем более что каждый свои интриги плетет, каждый хочет свою цель достичь, укрепить свое внутреннее положение. Это же Кавказ!
Тут у нас тоже разногласия вышли. Но в конечном итоге все утряслось, все было взято под контроль.
Ну а дальше известные события в Ботлихе. Черные страницы войны.
Когда мы в Цумаде все наладили, туда подтянули ОМОН, передали ему охрану Цумадинского района… Там у меня работал отряд специального назначения подполковника Сергея Куликова. Все операции, которые были проведены этим отрядом, классически ребята провели. Столько неожиданных операций, полную внезапность удалось обеспечить… Район они вычистили только так — всех этих ваххабитов позадерживали, нашли их тайники. Они там всю погоду сделали. А потом в Ботлихе полезно работали, проводили операции в селах Ансолта, Шодрода…
В Карамахи и Чабанмахи мы с Адильгереем Магомедтагировым, министром, накануне операции выезжали, нас там чуть не схватили в заложники, мы еле ноги унесли. По Карамахам и Чабанмахам хорошо поработали ребята из Северо-Кавказского округа, калачевская бригада оперативного назначения сражалась там геройски. За те бои героев получили разведчики — подполковник Стержантов, майор Сергей Басурманов, который, к сожалению, погиб, Дима Перминов — солдат.
Я им ставил задачу по овладению горой Чабан. Мы знали, что там ретранслятор, пункт со всеми средствами управления. Разведчики на машинах, на которых возят овец, проехали через все посты и дальше ночью совершили восхождение на эту гору Чабан. Все так чётко сделали, классически. Бесшумно сняли четырех часовых, а двое их засекли — пришлось по ним стрелять.
Для них это была самая важная точка. Там был радиотелеретранслятор, там же обнаружили основной пункт управления, большое количество видеокассет с документальными съемками, аудиокассет с проповедями, ваххабистскими молитвами…
Когда боевики пошли на них, разведчики заняли круговую оборону. Если бы не туман, который опустился… Кстати, вот еще геройский парень, Перминов Дима, кисть ему оторвало, тоже из этой роты разведки. Вообще все эти ребята — герои… Я их отправлял на задание, их встречал. И первыми их представляли к геройским званиям, к наградам.
В ходе завязавшегося боя они убили там араба, из-за этого араба они и вынуждены были сутки держать бой — ваххабиты не выпускали. А выводил их из окружения 8-й отряд спецназа «Русь», майор Юрий Дидковский там руководил.
А потом 22-я бригада пошла. Тоже маневр был неожиданный для боевиков.
Они нас ждали со стороны Джегуты, Нижние Джегуты. Позже захваченные плен боевики рассказали, что там фугасы были заложены под скалами, и если бы колонна пошла там, скала была бы взорвана… Там по серпантину как бы поднимаешься, и если бы скала завалила дорогу перед передней машиной, а сверху в упор можно было бы спокойно расстреливать всю колонну.
Каково же было удивление бандитов, когда мы зашли со стороны Волчьих ворот — это на 180 градусов совершенно с противоположной стороны.
И тут мы полной мере поняли и ощутили, с кем имеем дело.
После этого я сказал дагестанским начальнику управления ФСБ и министру: «Ребята, вас не поощрять надо, не звания вам давать. Вас надо судить. Под носом лагерь, где чего только не находили…».
Когда решили с Ботлихом и Цумадой, стало ясно, что оставлять эту занозу — Карамахи и Чабанмахи, куда Хаттаб ездит, как к себе домой, ни в коем случае нельзя. Перед началом этой операции мы пригласили уважаемых людей Чабанмахи и Карамахи. Потребовали: подчинитесь законной власти, допустите в села для того, чтобы задержать тех, кто убил милиционеров, то есть все решать в правовом поле республики. Они нас не поняли.
«Дайте нам оружие, мы тут сами разберемся между собой !». Что такое — дать оружие? Неизвестно, в чьи руки это оружие попадет. Естественно, никакого оружия мы им не дали. Предупредили. Выступил прокурор с предостережением. Мы сделали все по науке, как в Законе о чрезвычайном положении это проходит. Отпечатали листовки и разбросали их с вертолета над Карамахи и Чабанмахи.
И в самый разгар боевых действий нам в помощь дали генерала Трошева с артиллерией и авиацией. Я вызвал туда Лабунца (генерал-полковник Михаил Лабунец — командующий войсками Северо-Кавказского округа внутренних войск МВД России), которому сказал: «Остаешься за меня. Доводи здесь все до ума».
Тогда еще они, армейцы, нам помогали. Мне министр приказал: «Срочно вылетайте на Новолакское направление — там идет вторжение боевиков порядка двух тысяч на территорию Дагестана».
В начале сентября боевики пошли на Новолакское. Это главное, ради чего вся эта «бодяга» заварилась. Я, например, чувствовал, что когда на Кизляр у них не получилось, они кинулись на Ботлих. Я тоже знал, что это сделано для того, чтобы отвлечь наши силы и внимание туда. Где-то будет главный удар. Я всегда ждал этот удар на Хасавюрт. Через Кошкельды, Новогрозненский — на Хасавюрт. И там мы держали в районе Баташюрта свой запасный пункт, там у нас была артиллерия, 46-й полк.
Вылетел вертолетом в Баташюрт, стал разбираться в ситуации. Никто ничего не знает. Там сразу пошли обвинения: вот, эти внутренние войска не выставили свои опорные точки. Я говорю: «Если уж то на то пошло — здесь вообще батальон Российской армии должен был стоять. И тогда бы никто не прошел. Именно в том месте, где он должен стоять, и осуществлено нападение. Причем это второй прокол !».
А в Новолакском пятьдесят процентов чеченцев. Бандиты просочились туда давно — под видом свадеб и всего такого прочего, расселились, около тысячи. А еще тысяча рванула на КамАЗах…
Интересный эпизод был, помнишь, с липецким ОМОНом.
Из оперативных сводок:
«Ночью 5 сентября около двух тысяч боевиков под командованием Басаева и Хаттаба перешли административную границу между Чечней и Дагестаном, заняли села Тухчар, Гамиях, Дучи, Шушия, Ахар, а также господствующие высоты в Новолакском районе Дагестана. В новый очаг напряженности срочно переброшены подразделения внутренних войск с бронетехникой. Авиация ведет массированную бомбардировку возможных путей передвижения и отхода боевиков, главной целью которых является, видимо, захват Хасавюрта…
В здании Новолакского РОВД удерживают оборону бойцы ОМОН из г. Липецка и местные милиционеры. Попытка подразделения внутренних войск деблокировать окруженных не удается».
— Когда их заблокировали, генерал Зубов, первый замминистра, мне гово рит: «А-а, вы там бросили наш липецкий ОМОН, люди гибнут !». Там бы по-моему , 26 человек. А меня министр на связь вызывает. Я ему докладываю «Я прибыл, нахожусь в Баташюрте». — «Это дело вашей чести и совести, ее вы не спасете мне липецкий ОМОН, я с вас спрошу». — «Подождите, я что его в такую ситуацию определил? Нет. Сейчас ситуация уже совершенно другая. Как я могу вам гарантировать, что я их спасу?». — «Меня это не интересует!».
Ну, мы бросили туда бронегруппу. У нас подбили танк, два БТРа, зенитку уничтожили с экипажем, человек пятнадцать мы потеряли. Я ему доклады ваю: «Вы понимаете, я туда сколько угодно могу людей бросать». Это Hоволакское находится как бы в ущелье, там Дучи рядышком, одна дорога ведет туда, больше никак не попасть туда. Они поставили гранатометчика — все в упор расстреливает, что движется. Невозможно ничего сделать. Министр:
«Меня это не интересует».
Я тогда стал кумекать, что можно еще сделать. Приглашаю замминистра внутренних дел Дагестана Олениченко, знающего местность и неоднократно бывавшего там.
— Вот карта. Покажи, где они находятся?
Он мне объяснил, что они находятся в спортзале, рядом школа, РОВД.
— Хорошо, опиши мне местность вокруг РОВД. Он стал рассказывать.
— А рядом какие-нибудь горы, ущелья есть?
— Да, там речка протекает.
— В ущелье, внизу?
—Да.
— Как далеко до РОВД?
— Метров пятьдесят от РОВД до этой низины.
— Ну , так все тогда!
На листочке нарисовали это все дело. У меня сразу же замысел созрел. Говорю: «Нам надо с ними связаться по радио». Связались с начальником Новолакского РОВД, хороший мужик такой, волевой парень. Я говорю: «Твоя задача — всех их, омоновцев, кто остался в живых, перетяни из спортзала к себе в РОВД. Откройте огонь и под прикрытием к себе переводите. Сам же посади кого-нибудь из своих грамотных, кто что-то соображает, чтобы наблюдал, откуда по вам ведут огонь».
Они назвали нам четыре точки, где сидели снайперы бандитов и вели огонь по РОВД. Там головы нельзя было поднять… И со стороны школы тоже боевики.
Я тогда что делаю: в районе Дучи у меня была минометная батарея, шесть 120-миллиметровых орудий. Командира батареи к телефону позвал, говорю:
«Одиночными поработай. Ферма там есть, видишь?» — «Вижу». — «Там снайперы. Пристреляй ее. Запиши — «плановая цель N…» — «Пристрелял». Мне говорят по рации из РОВД: «В развалинах дома сидят автоматчики». Я опять — командиру батареи: «Ближе столько-то, развалины дома. Пристреляй». И так четыре цели пристреляли.
К этому времени стало темнеть. Начальник милиции докладывает: «Я всех их перевел к себе», — «Уничтожайте все документы, которые не должны попасть к боевикам. Боеприпасы, сколько сможете, берите с собой. Остальные сложите в одном месте и подготовьте к подрыву. Сами — в русло реки. Огонь будет одновременно вестись по всем намеченным целям — и по РОВД, где вы были. Поэтому через двадцать минут ни одной живой души чтобы там не было».
Вздохнул я, и — с Богом! Я: «Готовы?». — «Готовы !». Я — минометчикам:
«Цель N… — огонь !». По ферме начали бить. Это уже отвлекло внимание боевиков. Наши быстро к речке, в высохшее русло. А минометчики уже начали долбить все намеченные цели. Боевики вместо того, чтобы отслеживать, что творится в РОВД, сами стали спасаться от минометного огня.
Тем временем все омоновцы в русло спустились, к четырем утра мы их всех вывели оттуда. За исключением врача, который раньше был захвачен в плен боевиками и еще одного бойца ОМОНа. А все остальные в живых остались…
Позже выяснилось, что перед боевиками действительно стояла задача — через Новолакское (они были уверены, что мы, увязнув в Чабанмахах и Карамахах, пропустим их здесь) спокойно выйти на Хасавюрт, занять его, объявить столицей и потом уже — на Кизляр. Хотели оттяпать таким образом пол-Дагестана и считать, что цели войны достигнуты. Вот почему они там бились отчаянно, до последнего патрона. Это был их последний шанс. Им надо было оправдать все деньги, отпущенные на эту интервенцию, на наемников, на Басаева. Это раз. И второе — провал их авантюры в Дагестане означал их политическую гибель…
Автор: Борис Карпов
Присоединяйтесь к нам:
