Побег из ада
Побег из ада
Командировка в Ингушетию заканчивалась. Служебная «пятерка» с сотрудниками Северо — Кавказского РУБОПа выехала на проселочную дорогу в районе станицы Слепцовская. До трассы Грозный — Беслан оставалось метров 30, когда откуда ни возьмись, появился черный БМВ.
Иномарка неслась прямо в лоб «жигуленку». С узкой дороги никуда не свернуть. Широкие шины немецкого авто угрожающе впились в землю буквально в нескольких сантиметрах от «пятерки». Сзади неожиданно показались еще три легковушки. Из БМВ выскочили двое крепких парней в камуфляже с автоматами наперевес…
«СЮРПРИЗ» НА ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ
В тот день, 8 августа 1997 года, сотрудник отдела специальных операций Северо- Кавказского РУБОПа Анатолий Шапкин и его напарник старший оперуполномоченный по особо важным делам полковник милиции Асланбек Шортанов должны были встретиться с доверенным человеком в заранее условленном месте. Около Слепцовской встреча состоялась. Оперативники получили важную информацию об одной из чеченских бандгрупп. Обратная дорога не сулила ничего неожиданного. У обоих имелся достаточный опыт подобных командировок не только на границу с Чечней, но и в саму «черную дыру».
Но… На пути встал черный БМВ. — Я до сих пор не могу понять, почему все так вышло, — говорит Анатолий Петрович. — Бандиты не только вычислили наш маршрут, но и успели тщательно спланировать нападение, отработать до мелочей все свои действия. Место, где нас блокировали, было выбрано очень профессионально. Там с дороги никуда не свернуть. Нам просто не куда было деваться.
В этой истории вообще немало темных пятен. О спецзадании знал очень узкий круг людей. Впрочем, это уже тема отдельного разговора. …Выскочившие из иномарки люди тут же приставили к головам оперативников автоматы. «Из машины!” — последовал приказ. В это же мгновение из «Нивы», «девятки» и «шестерки», остановившихся позади, появились еще двенадцать вооруженных людей. Оперативникам, хоть они и были вооружены, предпринять что-либо было уже поздно.
Рубоповцев взяли в «коробочку» по три человека, отобрали документы, оружие, деньги, часы. Аслана Шортанова поместили в БМВ, Шапкина — в его служебный транс порт, но уже не на место водителя, а на зад нее сиденье. Один из боевиков, сидя в пол-оборота впереди, уткнул свой автомат ему в живот. Другой держал под прицелом Шапкина сбоку. На голову надели черный полиэтиленовый мешок. Машины тронулись…
— Свяжитесь с нашим руководством, — потребовал опер. В ответ получил удар автоматом. 8 августа — день рождения жены Шапкина. Этот праздник они всегда отмечали вместе, всегда именинницу ожидали какие-то сюрпризы. «Сюрприз» 1997 года семья Шапкиных не забудет никогда.
Анатолий Шапкин
БУДНИ ЗАЛОЖНИКА
ПОСЛЕ 15 минут езды оперативников вытащили из машины и, бросив на землю, стали сильно избивать ногами. С мешками на головах, со связанными руками и ногами, беспомощные пленники старались теснее прижаться друг к другу. Били их долго. Боль была нестерпимой, но офицеры, стиснув зубы, молчали. Стойкость пленников взбесила похитителей. В ход пошли приклады автоматов.
Вскоре их бросили в машины, накрыли каким-то вонючим тряпьем, и колонна тронулась в путь. Скорее всего миновали ингушские и чеченские посты. Потом везли уже по Чечне. Скорость была приличной. Очевидно, ехали по трассе Ростов — Баку.
Привезли их в какой-то обшарпанный дом. Анатолия посадили на обычную солдатскую кровать, пристегнув к ней одну руку наручниками. Шапкин пытался договориться с бандитами о телефонном звонке, и один из «обслуживающего персонала» все-таки согласился позвонить. Достал сотовый телефон и набрал названный ему номер дежурной части РУБОПа. Сообщив имена и фамилии оперативников, бандит произнес всего три слова: «Ваши дэвэрсанты задержаны!» Дежурный пытался еще поговорить с анонимом, но тот выключил телефон. Ближе к ночи Шапкину принесли «ужин» — кусок хлеба.
На вторые сутки начались обычные будни заложника. Постоянно хлопала дверь: входили и выходили люди. В любой момент тело Шапкина могло содрогнуться от неожиданной острой боли: боевики тушили окурки о руки пленника. Все это проделывалось молча. Охране строго-настрого запретили общаться с заложником. По именам конвоиры друг друга тоже не называли — это было еще одно табу.
Окна в частном доме были открытыми. Со двора отчетливо доносилось множество голосов. Скорее всего офицеров милиции привезли в один из военных лагерей сепаратистов.
Мысль о побеге не покидала офицера ни на минуту. Под кроватью ему удалось свободной рукой нащупать на полу небольшой гвоздь и проволочку. И Шапкин, когда представлялась возможность, начал тренироваться открывать ею наручники. Но бежать одному — значит подставить своего напарника. С Асланом он был разобщен.
Аслан Шортанов
Проволоку Шапкин спрятал в резинке нижнего белья. До лучших времен. А пока эти времена не наступили, вновь и вновь пытался открыть наручники. Тренировался.
…Он сидел, как всегда, прикованный наручниками к кровати, в маске, когда в комнату зашли двое. «Ты подполковник Шапкин?» — грозно раздалось в помещении. Не успев ответить невидимым незнакомцам, милиционер оказался сваленным на кровать сильнейшим ударом в висок.
Ударивший сел напротив. «Ты думаешь, я тебя боюсь?! — неистово орал он. — Думаешь, я не знаю, кто ты?! Но я тебя не боюсь!» И в этот момент рубоповцу впервые открыли глаза.
Содрав с головы заложника маску, чеченец злобно захрипел: «На, смотри мне в глаза! Я — Нурди Бажиев! Заместитель Махачева! Я вас всех перестреляю, перережу!» После этих слов Бажиев вновь натянул пленнику маску на глаза. И тут же адская боль взорвалась у Шапкина в левом боку. Бажиев орудовал плоскогубцами, как заправский палач, приговаривая: «Почему вами интересуется Куликов?! Масхадов?! Что вы за персоны такие?!»
Продолжая пытки, боевик стал рассказывать, как под его руководством весной 1996 года была расстреляна российская колонна под Ярыш-Марды. Потом принялся вспоминать, как отрезал головы трем федералам возле кинотеатра «Россия» в Грозном и потом выставлял их на солдатских тумбочках всем напоказ.
«Там должна была быть четвертая голова! Твоя!» — брызгал слюной головорез.
Последними словами боевика были: «Нам от вас ничего не надо! Мы из вас все выжмем, а потом расстреляем или зарэжем!». С тем и ушел.
После заявлений Бажиева Шапкин каждый день ожидал казни. Томительно и очень долго тянулись страшные часы, дни, недели, месяцы…
Но надежды на спасение Шапкин не терял. За это время он наловчился мастерски открывать проволокой свои наручники.
КАМЕРА ПЫТОК
Однажды ночью дверь резко распахнулась, и в комнату вошли сразу несколько человек. Один из них, видимо старший, приказал встать. Он беспристрастно, четко и гром ко провозгласил: «Шапкин Анатолий Петрович. По решению шариатского суда вы приговорены к смертной казни через расстрел. Завтра приговор будет приведен в исполнение!» Не говоря больше ни слова, все вышли из комнаты…
И опять прощание с жизнью, ожидание…
На следующий день приговор так и не был приведен в исполнение. Прошло еще трое суток, пока Шапкину не сказали, что он будет перевезен в другое место.
Перевозили, как всегда, ночью. Анатолий сразу понял, что попал в какой-то ангар. Характерный скрежет железных ворот, эхо…
Охрана была совершенно новой. Голоса незнакомые. Как потом выяснится, эти «апартаменты» принадлежали Арби Бараеву. Пленников кинули на прелую солому.
Шортанов с Шапкиным лишь на какое-то мгновение оказались вместе. На этот раз на ручники пристегнули спереди. В таком положении пленникам было легче сбивать с тела и головы крыс, которых в ангаре было великое множество.
Оглашение смертных приговоров, тушение окурков о тело, «плоскогубчатые» выходки — все это оказалось пустяками по сравнению с тем, что пришлось вытерпеть заложникам здесь. Ангар стал настоящей камерой пыток.
Шапкина практически каждую ночь спускали в специально оборудованный подвал и там устраивали экзекуции. Оперативника, с мешком на голове, подвешивали за наручники и били. Били изощренно, пока он не терял сознание.
После «тренировки» бесчувственное тело волокли “на отдых”. Когда Шапкин приходил в сознание, испытывал жуткую боль во всем теле, кроме… кистей рук, которых он совершенно не чувствовал. Впоследствии он не мог шевелить пальцами еще три месяца.
После очередного избиения бандиты прямо на нем подожгли рубашку. Ожог груди оказался очень серьезным. К тому же рана вскоре загноилась.
Еще через несколько дней еле живого опера без единого слова выволокли на улицу. Прислонили к стене. Приказали стоять.
Анатолий ощущал дыхание палачей прямо перед собой, в нескольких метрах. Тишина. Лязг затворов. Звук этот вдруг показался ему сладкой музыкой: наконец-то настал конец мучениям. Но выстрелов не последовало…
У бараевцев пленники пробыли 20 дней.
И вновь переезд. Вновь из машины в машину. Какие-то люди, переговоры, самый настоящий торг.
ЕСТЬ КОНТАКТ!
ТЕПЕРЬ пленников держали в Грозном, в заброшенной квартире. Однажды, когда в комнате никого не было, непослушными пальцами Шапкин вновь сумел разомкнуть замок наручников. Через некоторое время навестить заложников приехала очередная «делегация». И вот сюрприз: привезли с собой не что иное, как личные теплые вещи Шапкина, переданные женой из дома. Еда и сигареты до адресата, разумеется, не дошли.
Но самое главное, было понятно: состоялся контакт! Ведется работа по их освобождению из плена.
Действительно, начались переговоры об обмене. Как позже стало известно, их вел начальник штаба Салмана Радуева Ваха Джафаров. В тот день, когда их сфотографировали в переданной из дома одежде, заложников ночью снова перевезли. Но на этот раз пленников поместили вместе. После четырех месяцев разлуки Анатолий и Аслан оказались в одной комнате.
С 24 декабря и до последнего дня плена их больше не разлучали. Они так ждали этого момента. И он наступил!
Каким-то чудом пленникам удавалось переговорить. Без малейших колебаний оба сошлись в одном — надо вместе бежать при первом же удобном случае. Анатолий продемонстрировал напарнику свое умение пользоваться проволокой.
Правда, руки еще плохо слушались. Да и нажать при необходимости на спусковой крючок он бы не смог.
На этой квартире в Грозном пленники встретили Новый, 1998 год.
СЧАСТЛИВОЕ ЧИСЛО «13»
ЧЕРТОВА дюжина для плененных офицеров милиции теперь, пожалуй, самое счастливое число. Именно 13-е место заключения оказалось последним перед освобождением.
…Частный сектор в пригороде Грозного. Постоянная охрана — человек семь. Но во дворе дома боевиков гораздо больше. Небольшой базовый лагерь: в дни строевых смотров или каких-либо совещаний в нем собиралось более 30 человек.
Пленники со держались в наручниках в небольшом помещении цокольного этажа. В этой же комнатушке — кровать охранника. Смена через каждые 2 часа. Через столько же — доклад «на верх» о состоянии дел на базе (в соседней
комнате — рация с зарядным устройством).
Однажды жизнь пленников резко изменилась далеко не в лучшую сторону. По радио все услышали заявление тогдашнего министра внутренних дел России Анатолия Куликова о возможных превентивных ударах по Чечне.
Среди боевиков началась жуткая паника. Все забегали: «Опять война!»
Дисциплина резко упала. Чаще стали баловаться анашой. Все это неизбежно сказалось на заложниках. Над ними с каждым днем все сильнее начинали издеваться. Здесь оперативники составили примерный план побега. Когда их выводили в туалет, расположенный в центре двора, пленникам удалось осмотреться.
Пытаться уйти через двухметровый забор в их состоянии было бессмысленно. Основные ворота запирались снаружи. Оставались боковые ворота, ведущие на улицу. Закрыты они были изнутри. Уходить решили через них. Оставалось ждать удобного случая. И такой случай представился.
21 марта 1998 года пленники из разговоров охранников в соседней комнате поняли, что все руководство базы в этот день собирается уезжать на поминки какого-то высокопоставленного боевика. Через некоторое время раздался шум моторов отъезжающих машин. Оставшись без «руководящего состава», вся охрана вновь собралась в каморке и принялась раскуривать «косяки» с анашой.
Наступила ночь. Здоровый детина по имени Бакиш должен был охранять заложников в первую смену. Все остальные ушли в дом напротив смотреть по видео очередной боевик. Бакиш, закрыв за ними изнутри дверь, улегся на свое место возле выхода.
Анатолий освободился от наручников, убедился в крепости сна Бакиша. Открыл дверь, добрался до ворот и осмотрел замок.
Из окна соседнего дома, выходящего прямо во двор, доносился громкий смех обкуренных боевиков. Все шло хорошо. И когда был открыт замок на воротах, Шапкин вернулся в комнату. Бакиш, правда, заворочался во сне, но лишь перевернулся на другой бок, как раз лицом к стене. РПК съехал в сторону. Это было только на руку оперативникам.
Распределили роли: Шапкин осторожно идет впереди, открывает все двери, а Шортанов, уже имея при себе оружие Бакиша, прикрывает, если придется, огнем сзади. Забрали броне жилет, боеприпасы — всего 19 патронов. Рацию же преднамеренно вывели из строя.
Вышли во двор. Открыли ворота. И изо всех оставшихся сил бросились по темной улице Грозного в ночь…
То, как именно оперативники выбирались из Чечни, заслуживает отдельного рассказа. К сожалению, некоторые подробности их спасения еще нельзя оглашать. Но пройдет какое-то время, и все точки над “i” в этой истории будут расставлены.
…В ОБЩЕЙ сложности подполковник милиции Анатолий Шапкин и его коллега полковник милиции Асланбек Шортанов провели в плену 226 дней. За это время Анатолий Петрович потерял в весе 36(!) килограммов. Но за исключением сильного ожога груди не заимел ни одной серьезной болячки.
Разве что полысел из-за долгого ношения маски…
По возвращении обоим офицерам милиции за проявленное мужество и отвагу министр внутренних дел России вручил именные пистолеты ПМ. А дома у Анатолия Петровича до сих пор хранятся приклад от РПК, злосчастная маска, видеокассеты с записями плена. И самое главное — проволочка.
Ключ к освобождению…
Рекомендуется к прочтению воспоминание, предоставленное для нашего сайта лично Асланом Шортановым «Офицеры России».
Присоединяйтесь к нам:
