Первая чеченская война. Спецназ «Витязь» в Первомайском
Первая чеченская война. Спецназ «Витязь» в Первомайском
Перед выездом в Первомайское «Витязям» обещали: операция по освобождению заложников займет максимум дней десять, а по том — обратно на базу, отдыхать после многомесячной командировки на войну, из которой отряд вернулся 2 декабря 1995 года. Однако бывалым спецназовцам не очень-то верилось что их бросок будет скоротечным — слишком взрывоопасной в то время была обстановка в Чечне. Так в конечном счете и оказалось.
О некоторых эпизодах операции в Первомайском рассказали пять бойцов «Витязя», принимавших в ней самое непосредственное участие (четверо из них получили тогда ранения).
Рядовой Вячеслав Шуваев*:
— Девятого января, сразу после завтрака, нам объявили, что выезжаем в Кизляр, боевики захватили горбольницу. По-быстрому собрались через два часа выехали в Чкаловский. В Моздоке к нам присоединились братишки из отряда «Русь». Две группы поехали в Кизляр на бэтэрах, остальные — на «вертушках». Сели на аэродроме, где чеченцы сожгли два наших вертолета.
Опоздали: колонна с боевиками уже ушла. Наскоро перекусили, запрыгнули «вертушки» и высадились на омоновском блокпосту, километрах в пяти от Первомайского. Там мы и простояли дня три. Спали на земле, кому повезло — в бэтрах. Спальники хотя и у всех были, но ночью все равно сильно мерзли. Костры немного выручали, сухпай на них разогревали. Туго было с дровами.
Рядышком, у соседей, стоял деревянный туалет мы его потихоньку, дощечка за дощечкой, и перевели. Омоновцы, когда узнали, что нужду придется в чистом поле на ветерке справлять, сильно обиделись. Смеху было… Единственная положительная эмоция за все дни.
К тому времени войск уже много к селу подтянули. Машин — длиннющая колонна.
Утром выдвинулись к окраине села. До ближних домов — километра два. Можно было уже рассмотреть, как и что там. Заложники без дела не стояли, рыли для боевиков окопы. А перед нашими позициями машины четыре джипа и две «Волги». Туда-сюда. Слух прошел, что дагестанцы, да только больно внимательно они нас разглядывали…
В топтании провели еще день и ночь. Кухню подогнали, горячая пища появилась. Но разве до желудка, когда вот-вот в бой идти? Потом мы еще поближе к селу продвинулись и опять сутки, считай, на поле простояли. Нам все говорили: штурм, завтра штурм», — а его все нет и нет. Короче, дали время боевикам окопаться.
Младший сержант Сергей Бур: — Почти неделю на месте топтались. Конечно, на пользу не пошло — чуток перегорели мы. Привыкли ведь, что дают приказ, мы его выполняем и уходим. Нас даже на войне «скорой помощью» прозвали. Если бы сразу дали команду на ликвидацию банды, мы сделали бы все гораздо быстрее и меньше потерь было бы и среди наших ребят, и среди заложников.
Рядовой Сергей Веселый: — В операции в Первомайском мы старались действовать так, как нас учили. Но трудно пришлось — боевиков до чертиков, да и в землю им дали возможность зарыться. Таких классных окопов, с ходами сообщения из одного дома в другой, раньше и не видели. А у нас даже с оружием туго.
Когда я первый раз выстрелил из «Шмеля», прицел по ставил на сто пятьдесят метров, а снаряд улетел хорошо если метров на семьдесят. Пришлось у «альфовцев» огнеметы просить. Второй раз получилось получше: в окопчик двое «духов» нырнули, ну я и врезал по ним. По-моему, накрыл. У боевиков почти все оружие оказалось новеньким: пулеметы, снайперские винтовки, даже АГС. Мы некоторые трофеи в бою использовали.
Младший сержант Сергей Бур: — Да, наши стволы — одно старье. Все горячие точки с нами прошли, да и до нас повоевали будь здоров. При подходе к Первомайскому приказали одиночными стрелять, наверное, чтобы потом не обвинили, что мы заложников перестреляли, да и боеприпасы берегли. Попробовал одиночными — не получилось.
А связь? Если по уму, то у каждого второго из нас в бою должна быть классная радиостанция типа «Моторолы». Реально же на весь отряд меньше десяти стареньких. Не то что у Радуева, имевшего, как писали газеты, спутниковую связь…
Сейчас уже разговоры пошли, что операцию нужно было проводить в темноте. Мы у боевиков приборов ночного видения не заметили, но у нас их ведь тоже не было: ни биноклей, ни прицелов ночных.
Рядовой Вячеслав Шуваев: — Утром пятнадцатого января над селом зависли боевые вертолеты, их «крокодилами» зовут. Началась артподготовка, и мы пошли на штурм. Сначала заняли рубеж по арыку — до ближних домов метров сорок. Только сунулись дальше, как двоих наших ранило. В тот день мы отбили несколько домов, нашли там СВД с патронами, АГС, ПТУР с боекомплектом, автомат, ПК и несколько гранат. Крепко, видно, боевикам врезали, если даже не взяли все это с собой.
Рядовой Андрей Док: — Когда только занимали исходную, мы по арыку шли. Тогда нашей третьей штурмовой группе долго пришлось повозиться: в самом конце этого канала у боевиков огневая позиция находилась. Лупили по нам — лечь не встать. Но все-таки мы их пулеметчика завалили, а гранатометчик убежал. Правда, недалеко. Его позже мертвым нашли в одном из домов. Может, тоже наша работа, а, может, еще кто постарался…
Младший сержант Сергей Бур: — Третья штурмовая группа находилась на левом фланге, а наша — справа. Напротив, в двух-трех десятках метров — чеченские окопы. Как потом выяснилось — первая линия обороны. Часа три боевиков оттуда выбивали. Сильно по нам мочили. Можно было бы попробовать забросать гранатами, расстояние позволяло, но над окопами трепыхались белые флажки. Мы подумали, что там заложники сидят, боялись задеть, поэтому стреляли осторожно. Когда разобрались, оказалось, что все флажки веревкой связаны, боевики за них дерг, дерг, дурачили нас.
В тот день меня ранило. От «сферы» рикошет, и пуля прочертила по спине. Пацаны «рубашку» от пули из-под кожи вытащили, а сердечник уже потом. Предлагали промедол воткнуть, но я отказался от этой наркоты: кто меня, отключенного, в тыл потащит, когда все делом заняты? Сам потихоньку дополз.
Отправили сначала в грозненский госпиталь, а затем во Владикавказ. Оттуда я, можно сказать, сбежал: так и не удосужились сделать перевязку. Рану обработали только в Москве…
Рядовой Сергей Веселый: — В первый день здорово командир первой штурмовой группы всех выручил. Игорь его зовут, лейтенант. Когда мы выбили чеченцев с первой линии обороны (нашли там много окровавленной одежды, но трупов не было), стали к домам подбираться. Командир впереди шел, и тут неожиданно из-за угла дома «дух» с автоматом вываливает. Лейтенант первым сориентировался и срезал его очередью.
Ближе к вечеру, когда стало понятно, что другие спецподразделения задыхаются где-то в районе школы и кладбища, нам приказали отойти на исходную, к каналу. Во время отхода смертельное ранение получил Дима Евдокимов. В нашей группе он предпоследним отходил.
Пуля, кажется, легкое пробила, и Димка в самую грязь упал. Сзади него Саня Карась шел, он и начал его вытаскивать. Пространство от крытое, все простреливается, а они в грязище, перемешанной с навозом, барахтаются. Саня рукой гребет, а все бестолку. Но потом все-таки поднял Евдокимова, тут уже на помощь Сырок подоспел. Вот они его вдвоем под пулями и потащили. Чудом сами в живых остались! Я думаю, что вот это можно назвать на стоящим героизмом.
Младший сержант Сергей Бур: — Жалко парнишку. Первый раз в бою оказался. Такие обычно идут у нас сзади и не воюют, больше боеприпасы подносят. Когда его ранило, никто и не думал, что насмерть. Он даже говорить мог. А потом… В грозненский госпиталь через два часа после меня его привезли. Мертвого уже. Я к хирургу: как так? А он говорит, что ничего нельзя было сделать… Вот тут ребята говорят, что, когда посмотрели его военный билет, то обалдели. Оказывается, Евдокимов родился в Первомайском, только Курганской области. Во как на войне бывает!
Рядовой Андрей Док: — Ночь с 15-го на 16-е провели в арыке, хотя кто-то там из больших начальников толкал идею уйти назад подальше. Но тут братва уже заорала: какого хрена мы полдня с этой ямой канителились? Сейчас уйдем, а утром по новой боевиков выбивать придется, еще больше увязнем. Хорошо, что до генералов это дошло, и мы остались ночевать на месте. В ближайших домах взяли ковры, одеяла, чтобы хоть чуть-чуть согреться.
Рядовой Вячеслав Шуваев: — На следующий день, около девяти часов, снова — вперед. Сначала лично мне как-то не по себе было. Опасались, что боевики успели мин понаставить, а потом уже не до страха стало. Я находился в группе боевого обеспечения, мы шли по центру, через огороды, а штурмовые группы — по краям, там, где дома стояли. Метров сто прошли спокойно, и тут неожиданно по нам открыли огонь из сарая. Человек пять в нем засело, по вспышкам было видно.
Задержались там где-то на полчаса. Дальше вы шли к дороге, по обеим ее сторонам — дома, а на противоположной, метрах в двадцати, вторая линия обороны. Там меня и ранило. Я находился за углом дома, стрелял в «духа», который из окопа высунулся. И тут, сам не знаю как, услышал, что сзади что- то упало. Повернулся, а метрах в шести «эфка» лежит. Не успел за лечь, как рванула. На несколько секунд потерял сознание, а когда очнулся, вся щека в крови, правая рука задета и ноги. Хорошо, что «броник» на мне был, иначе могло быть и хуже. Ко мне лейтенант, взводный связистов, подбежал и взял мою «Муху».
Потом рассказывали: только он прицелился — снайперская пуля в руку попала. Санинструктор, Док, сделал мне перевязку, а братишки оттащили сна чала к арыку, а потом в госпиталь от правили. Поехали туда вместе с Серегой Чеченом (это у него прозвище такое). В палате раз пять снился тот взрыв. Сейчас вроде бы все нормально. Отошел.
Рядовой Сергей Чечен: — То место, через которое пошла 16-го наша группа боевого обеспечения, оказалось очень неудачным. Во- первых, открытое, а во-вторых, ого роды разделяли сетчатые заборы. Днем раньше мы их, конечно, заметили, но никому даже в голову не пришло, что нас кинут именно на них. Вот и метались под пулями, дырки искали, чтобы пролезть.
Можно было из гранатометов или «Шмелей» дорогу расчистить, да жалко на такую ерунду добро переводить. Когда метров через пятьсот подобрались ко второй линии обороны, я на чал из пулемета «работать». Тактика простая: гранатометчик бил по до мам, а я его огнем прикрывал. В тот момент меня и ранило. Только позицию собирался сменить, чуть поднялся, как что-то меня в ухо долбануло. Пуля под «сферу» зашла, пробила ухо и отлетела в поясницу.
Потом были госпитали. Грозный — Владикавказ — Москва. Во владикавказском госпитале к «тяжелому» санитар подходит, мол, пошли на перевязку. Мы ему: «Брат, ты что, он лежачий ведь», — а в ответ: «Захочет — встанет!»
Рядовой Андрей Док: — Когда мы на второй день штурма, 16-го, в окопы второго рубежа обороны уперлись, боевики сильный огонь открыли. До них рукой подать, а не подступишься, метров двадцать нужно идти через открытое место, к тому же сетчатый забор сильно мешал. Командира третьей группы ранило — снайпер ему в коленку попал. Мы за стеной дома укрылись, чуть правее, метрах в семи — большая вязанка дров и туалет деревянный. Втроем туда перекатились — я, лейтенант из «учебки» и еще пацан — у нас автоматы с подствольниками.
Гранатами боевиков обстреляли, и огонь их немного пригасили. Но по том они нас тоже достали из гранатомета. Меня взрывной волной от бросило и в правую ногу осколок впился. Боль была несильная, поэтому сам перебежал обратно к дому, перевязался там.
И тут замкомандира отряда под полковник Кублин (он возглавлял на шу штурмовую группу) попытался к дровам перебежать: с той позиции лучше ситуацию оценивать. А мужик он здоровый, крупный, автоматной очередью его и срезало. Доктора- офицера поблизости не оказалось, он выносил из боя другого раненого, поэтому мне работать пришлось.
Подбежал к нему, перевернул: дырка в животе, кровь. Пока осматривал, доктор появился, вместе с ним Оле га Васильевича давай бинтовать. А боевики, они всегда, как шакалы, ранят бойца и держат на мушке, ждут, пока помощь придет. Вот и на этот раз сильно стали по нам мочить. Паша-пулеметчик выручил. Мужчина.
Залег перед нами и давай из ПК «духов» гонять. Пока он долбил, те головы попрятали, и мы успели командира в безопасное место оттащить. Сначала волоком, а потом за руки, за ноги несли. В сознании был, по ка ползли, помогал ногами немножко. А Паше тогда крупно повезло!
Когда боевики очухались, открыли огонь, у него пуля в подстежке от «снега» застряла, только кожу на спине чуть разодрала. Командира от тащили, и я назад вернулся. Но тут нога разболелась, и меня в тыл от правили: с раненой рукой еще можно воевать, а на одной ноге восемь раз умереть можно.
Рядовой Сергей Веселый: — Вот так мы и воевали. Все время шли впереди. У нас в отряде все мужчинами себя показали. Напишите обязательно о сержанте-контрактнике Илье. Двух боевиков лично в плен взял! Здорово нам помогли братишки из отряда «Русь». У них парень классный погиб (рядовой Долгов Олег Николаевич). Сам ранен был, а нескольким другим раненым пацанам помощь оказывал, тогда его снайпер и снял. СОБРы на своем участке тоже вовсю бились. У «альфовцев» снайперы были красавчики, ничего не скажешь. Мы видели, как они заделали у «духов» двух «кукушек» и пулеметчика.
Самое обидное, что боевиков во главе с Радуевым упустили. Не знаю как, но через нас они бы не вырвались. Одна из групп ночью пыталась прорваться через наших соседей, московский СОБР и дагестанский ОМОН, но как только ребята ей врезали, сразу отступила.
Утром восемнадцатого января 1996 года бойцы отрядов «Витязь» и «Русь» совместно с «Альфой» и СОБРами после артподготовки и воздушного удара занялись прочесыванием села. Боевиков в нем уже не было…
В ходе операции по освобождению заложников один солдат «Витязя» — рядовой Евдокимов Дмитрий Михайлович — погиб, десять человек (из них — трое офицеров) получили ранения.
— Сейчас всякое в газетах пишут о той операции, — подвел итог нашему разговору рядовой Вячеслав Шуваев. — Говорят, что спецназ использовали неправильно, что это вообще была не наша работа. Не мне судить, правильно или нет там все спланировали и почему мы кота за хвост тянули несколько дней, но думаю, что работа эта была наша. И мы сделали ее.
*Фамилии в материале изменены.
Андрей РОДНОВ. Фото Сергея ЧИРИКОВА. Журнал Братишка №5 1997
Присоединяйтесь к нам:
