Первая чеченская война. Штурм высоты 970,0. Май 1995 года
Первая чеченская война. Высота 970,0. Май 1995 года
Бывший военнослужащий 45 орп СпН ВДВ Валерий К., гранатомётчик 4-й разведгруппы 1-й разведроты: 13 января 1995 мы вышли из Грозного и заступили на охрану поезда Грачева, установили палатки прямо возле поезда. Уже было поспокойней, но по ночам все равно слышались какие-то перестрелки. Поезд мы охраняли до конца февраля, потом улетели в Кубинку.
Я очень хорошо помню этот момент, когда закрывалась рампа Ил-76 и на окраине Грозного были слышны пулеметные очереди. В тот момент я подумал, что, когда вернусь, больше никогда не возьму в руки оружие. И так думал не я один, по прибытии в часть несколько человек из роты перевелись в РМО. Остальные находились в сложном психологическом состоянии, все замкнулись в себе и каждый сам переживал увиденное в Грозном.
Так мы и жили молча практически месяц. Рота ходила в наряды, караулы и всё молча… Это было странное ощущение, не было привычных бытовых конфликтов, никто не травил анекдоты, не играл на гитаре.
Когда пришел приказ ехать во вторую командировку, я знал, что в таком подавленном состоянии, состоянии проигравшего всё на свете, не должен уходить из армии. Необходимо было переломить это настроение. Кроме того у меня было реально мистическое откровение, будто бы сверху мне было дано указание ехать, и я согласился сразу, не думая.
Не знаю, стоит ли рассказывать об этом, но я уверен, что воля свыше потребовала, чтобы я поехал. Командир роты станет уважать за доброльное согласие на командировку, но мне в действительности было страшно…
Из добровольцев собрали две сводные группы. Первая, улетевшая в Ханкалу, группа должна была приготовить базу, и база была обустроена очень грамотно, с кольцом проволочных заграждений, окопов и блиндажей в три наката от минометных обстрелов. Вторая группа, в которой находился я, была освобождена от нарядов и занималась только боевой подготовкой, тренировочными разведвыходами, кроссами, стрельбами, минерной подготовкой. Нас будили обычно в пять утра, отвозили на грузовиках далеко в лес, мы двигались по учебному маршруту до полигона, и там стреляли и взрывали.
И в конце марта, опять через Моздок, отправились в Ханкалу. В Моздоке (я очень хорошо запомнил этот момент), к нам подошёл вертолетчик-борттехник, жалостливо посмотрел на нас и сказал: «Скоро Пасха… Хороший такой праздник… А вам на войну ехать!» Возможно, он был верующим, я тогда был далек от этого, но его состродание меня тронуло.
В Ханкалу из Моздока мы приехали на «Уралах». База располагалась возле аэродрома, на котором до войны располагался полк учебной авиации. И там стояли как раз реактивные учебные самолеты L-29 и «Альбатросы», у некоторых на борту была надпись «На Москву!». Там мы и узнали, что боевики планировали лететь на них бомбить Москву, и это был бы совсем сюрреализм, если бы боевики долетели до Кремля.
Поэтому чеченские самолеты были сразу обезврежены, и многие носили следы от пуль. Чтобы самолеты сейчас не мешали, они были металлоломом столкнуты на обочину взлетной полосы.
В один из первых дней мы побежали на утреннюю пробежку по взлетке, добежали до конца ВПП, повернули и вдруг все очень резко рванули вперед, причем молча, я еле успевал за всеми. Когда мы добежали до базы дежурный офицер, проводивший зарядку, рассказал, что в конце взлетки пролетела пуля возле его головы. Еще помню неразорвавшийся снаряд от «Града», воткнувшийся наполовину в землю возле взлетной полосы. Так мы и бегали на зарядку мимо этого снаряда и мимо расстрелянных самолетов.
Кстати, как раз тогда начало формироваться подразделение беспилотников. С нами были инженеры, обслуживающие технику, и одна группа должна была заниматься возвратом беспилотника, в случае его сбития. Пусковая установка базировалась на переоборудованной БМП. Один из офицеров нашей роты потом возглавил это подразделение.
Неподалеку от расположения базы находился песочный карьер, достаточно глубокий , там, кстати, у стенки вертикально торчал воткнувшийся стволом в грунт танк! Как он туда упал — для меня была загадка.
События, связанные с этим танком следующие. 28 декабря 1994 года группировка «Восток» силами 129 мсп и 133 отб проводили операцию по освобождению Ханкалы. Из описания боя: «Первой потерей 133-го гвардейского отдельного танкового батальона стал танк Т-80БВ (борт N521), после лихого разворота упавший с высоты 15 метров в карьер. Воткнувшись стволом орудия в землю по люк механика-водителя, машина оказалась беспомощной, при попытке эвакуации из танка под огнем погиб наводчик-оператор рядовой Ю.Сидоренко, командир танка рядовой И.Княжев и механик-водитель рядовой А.Инжиевский получили осколочные ранения»
Короткая фраза из свидетельства очевидца с упоминанием даты пребывания брошенного танка в карьере ставит под сомнение некоторые факты из книги В.Белогруда. Привожу длинную цитату для того, чтобы читатель понял, как иногда лёгкое упоминание действительного факта рушит карточный домик выдумки, внешне кажущейся логичной и правдивой: Упавшая «восьмидесятка» не была потеряна безвозвратно: танк, свалившийся в карьер, был через неделю (?!) эвакуирован и отремонтирован (до этого эвакуационные попытки не имели успеха из-за интенсивного обстрела со стороны боевиков).
Эвакуацией командовал заместитель по технической части 133-го гвардейского отдельного танкового батальона майор Будков. Танк стоял почти вертикально в пяти метрах от вертикальной стенки обрыва, и для вытаскивания пришлось использовать два танка, в то время как третий обеспечивал прикрытие эвако-группы.
Сначала свалившийся танк «уронили» в сторону стенки, откопали ствол орудия, буксировочные крюки и, вытянув, утащили в расположение танкового батальона. По воспоминаниям техника роты по артиллерийскому вооружению старшего прапорщика А.Гущина, у танка обнаружилась поломка левого кривошипа, левого направляющего колеса, причем система управления огнем стала работать по номиналу один-два перебега, а до падения величина перебега составляла три-четыре.
Устранив выше перечисленные неполадки, проверив на всякий случай крепление двигателя и залив электролит до уровня в АКБ, танк передали в танковый баттальон. Танк в дальнейшем активно использовался в боях до выхода 133-го гвардейского отдельного танкового батальона из Чечни».
Валерий К.: В этом карьере мы устраивали стрельбы и проводили занятия по горной подготовке. У меня даже сохранились фотографии. Как человека с альпинистским разрядом меня часто привлекали в качестве инструктора.
В середине мая 1995-го года мы получили приказ выполнить следующее задание: прибыть в расположение Новороссийской дивизии ВДВ (7 ВДД), и готовиться к штурму высоты 970,0.
Дело в том, что там проходила горная дорога в сторону Грузии, дорога шла по ущелью вверх, и вдоль неё стояло несколько сел. Когда пехота и танки двинулись по дороге, они попали под сильный огонь со склонов высоты, которая располагалась справа (от дороги), понесли потери и отступили.1
Из описания боя: Мы должны были просто занять высоту и в случае атаки боевиков ее удерживать.2
Валерий К.: В то время уже руководство по другому относилось к решению боевых задач, людей уже берегли, дебилов-генералов стало меньше и на лидирующие позиции выдвинулись боевые харизматические генералы типа Шаманова, Трошева, Казанцева, которым в войсках уже было больше доверия, и которые берегли по возможности личный состав.
По приезду в район предстоящей операции, мы расположились в лесополосе в полях напротив высоты, и наблюдали как каждый день проходили обстрелы высоты из артиллерии — по расписанию, методично, целую неделю. Прилетала авиация за два дня до штурма, чуть ли не Ту-22, и с большой высоты бросали тяжелые бомбы, а за день до штурма на низкой высоте ходили Ми-24 и «чесали» прилегающий к высоте лес из пулеметов.
Выдвигались мы вечером, сразу после наступления темноты. Темень была такая, что я не видел спины лейтенанта — зам.ком.группы, который ходил старшим головного дозора ( я шёл сразу за ним, вторым в цепочке). Следом за нами двигалась дивизионная разведрота, которая шла с большим шумом: роняли котелки, досылали (в темноте!) патрон в патронник, устраивали перекличку.
И когда мы уже подошли вплотную к вероятным позициям боевиков наш командир психанул, подошел к командиру разведроты и сказал: «Если мы из-за вас сейчас спалимся, я уведу своих ребят, а вы тут выкручивайтесь сами!» Это подействовало.
Поскольку в темноте было непонятно, куда идти, был применен интересный способ передвижения: мы запрашивали огонь артиллерии, они били по координатам, мы подходили почти к самым разрывам, и когда уже осколки секли по веткам над головой, ложились и просили перенести огонь выше по высоте. Так и двигались до рассвета.
На рассвете у меня из под ног выскочил дозорный боевиков и рванул по горе вверх, я ничего даже не успел сделать, как он скрылся в кустах.
На вершину мы поднялись с другой стороны от боевиков и без боя. Заняли круговую оборону и стали ждать подхода разведроты. Разведрота подтянулась окончательно только через пять часов…
В середине дня мы услышали звуки боя вниз по склону, там снова начала движение пехота и боевики ответили огнем из засады. Вот тут мы как раз подошли к командиру, с предложением напасть на боевиков со спины.1
Из описания боя: Но все пошло немного не так. В этот момент наши войска начали продвижение по трассе внизу, у подножия высоты, с целью занять несколько горных сел. И на склонах нашей высоты боевики устроили засаду. Отрезав одно из подразделений пехоты, они вели шквальный огонь из укрытий, стараясь уничтожить ребят до прихода подмоги.
И вот теперь мы стояли на вершине высоты и слышали звуки боя, идущего внизу, совсем рядом, всего лишь метрах в двухстах от нас.
Мы все поняли.
Я смотрел на ребят — своих сослуживцев…
Восемнадцатилетние пацаны…
Термоядерное топливо войны…
Я вдруг понял, что когда-то давно, пятьдесят лет назад, именно такие же пацаны остановили и гнали через всю Европу хваленую гитлеровскую армию.
Не сговариваясь, все вместе мы вдруг подошли к нашему командиру.
— Товарищ капитан!!! — мне казалось, что медленно, с расстановкой, очень весомо мы говорим с нашим командиром хором.
— Товарищ капитан! Разрешите! Дайте команду! Мы у них в тылу! Мы спустимся вниз и будем расстреливать их в спину! У нас четыре бесшумных винтовки! Когда они поймут, откуда ведется огонь, в живых из них останутся единицы! Остальных мы забросаем гранатами с крутого склона!
Я смотрел на ребят — своих сослуживцев…
Что-то произошло с ними. Это были уже не » наши бедные мальчики», которые ползают в грязи под минометным обстрелом, обезумев от ужаса.
Да мы знали, что там внизу устроили засаду нашей пехоте не дураки и не простаки.
И что, вступив в бой, кто-то из нас погибнет. Возможно, даже я…
Плевать! Нас было уже не остановить.3
Валерий К.: Командир запросил центр. Центр ответил: «Людей беречь, отойти на безопасное расстояние и дать координаты засады».
С нами был корректировщик-артиллерист, лейтенант, долговязый такой, раздолбайского вида, он дал координаты, и первый залп лег возле нас ниже по склону, метров на сто. Лейтенант произнес: » Ой, извините!», дал другие координаты, и второй залп срезал верхушки деревьев у нас над головой и ушел за высоту. Наш командир вскочил и сказал, что сейчас пристрелит корректировщика, на что тот ответил, что третий раз обычно не промахивается.
Третьим залпом чеченскую засаду накрыло, но не целиком, а половину окопов. И мы пошли вниз. Боевики уже поняли, что дальше будет хуже, собрали убитых и раненых, и свалили.
Окопы на их позиции были нарыты в полный профиль для стрельбы стоя с полочками для гранат. Было брошено много оружия, которые мы по возможности забрали. Был даже ПТУР на станине, с оптическим прицелом.
Когда мы вышли на трассу, там стоял ГАЗ-66 боевиков, с простреленным крест-накрест двигателем. В кузове валялись продукты, пачки сахара с грузинской маркировкой, амуниция.
Боевики были где-то рядом, поэтому мы укрылись и запросили разрешения на выход к своим. Нам сообщили точку выхода и пароль, и мы двинулись нагружённые оружием. ПТУР тоже утащили, несли я и мой сослуживец Алексей Мурзин.
Наши были все заведенные, на стреме, поэтому мы выходили очень осторожно и не с первого раза, очень боялись огня своих.
Как только от нас были получены данные, что засада уничтожена, войска двинулись вверх по трассе, танки и пехота, и было захвачено одно или два села.
Ну а мы вернулись на базу. Мы провели сутки на этой высоте, без воды практически, у нас было по фляге воды на каждого, но она быстро кончилась, было очень жарко.
Чтобы добыть на позиции воду я придумал такой способ: взял консервную банку, марлю из мед. пакета, на марлю накладывали грязь из воронки от снаряда, и сцеживали по чуть-чуть. Так нацедили одну флягу на десятерых, закинули обеззараживающинхе таблетки, и пили по три глотка на каждого. И когда возвращались, я смотрел на огромные лужи по дороге и думал: «Сколько воды пропадает!»
По приезду на базу первым делом отпаивались водой…
Присоединяйтесь к нам:
