Террор

Очевидно одно – государству и обществу в целом, каждому из тех
людей, которые связывают свою жизнь и жизнь своих детей и внуков с
Государством Российским, противостоят силы с полярной идеологией
человеконенавистничества, подрыва и уничтожения не только жизненных
устоев, но и самих людей. Всем нам объявляют войну структуры, в которых
граждан России, ее мирное население принято считать добычей, военной
целью, казалось бы, доступной мишенью. Отсюда все позывы и призывы на
уничтожение, распад и распил по-живому.

В распоряжение редакции «Сегодня.ру» поступили материалы, которые
позволяют более внимательно взглянуть на процессы и суть происходящего в
структуре бандподполья на Северном Кавказе. Речь идет о переписке
главарей террористических структур, а точнее аудиофайлах, записанных
Умаровым своим друзьям-представителям в Турции, проводящим время на
черноморском побережье. Эти записи в очередной раз подтверждают то, что
фигура матерого уголовника Умарова, мягко говоря, не популярна среди
самих боевиков. Этим в значительной степени и объясняются хроническая
грызня, тотальное недоверие и крысятничество, поразившие структуры
непримиримых. Дрязги на «террористической кухне», разумеется, пока не
мешают расчетливым главарям вербовать в отряды «моджахедов» отчаявшийся
из-за безработицы и воспитанный на ненависти к России молодняк. За
словоблудием на тему «чистоты веры» и шариата здесь и не пахнет идеями,
если, кончено, не считать за таковую эту самую ненависть к России и
русским людям. Вот некоторые выдержки из этих материалов:

«…Если бы представилась возможность, и сюда приехал новый амир,
занял место рядом со мной, то я бы присягнул ему и с удовольствием
уступил бы ему свое место, а сам спокойно отошел от дел и сидел бы
спокойно. Понимаешь? Но я знаю, что таких людей нет. А знаешь, почему
нет? Потому, что сегодня они ничего не делают, им ничего не удается
делать, и у них ничего не получается…».

Иными словами, еще с 90-х годов разыскиваемый за убийство в России
уголовник Умаров, который умеет уходить на дно, удя форель в глухих
урочищах, признается, что устал. Но мечта – «сидеть спокойно» после
присяги гипотетическому «новому амиру», у которого, впрочем, все равно
ничего не получится, выглядит лукаво. Кокетка Умаров знает, что говорить
отдыхающим в Турции «коллегам». Разумеется, спокойной отсидки в ИТУ РФ
ему обеспечить никак не смогут – содеянное тянет на громкий судебный
процесс и пожизненный срок. Становиться сидельцем в одном из отелей
Турции тоже не хочется, да и небезопасно из-за кровавых разборок в
диаспоре, как показали недавние события. Вот и остается Умарову, словно
собаке на сене, возглавлять поредевшие ряды имаратчиков, раздираемых
противоречиями и подозрениями в засланных агентах «Русни», но при этом
деланно изображать недовольство.

Это раздвоение черной нитью проходит по всему жизненному пути многих
ушедших в «лесной затвор» боевиков и их лидеров. С одной стороны, они,
якобы, объединены одной целью, а с другой – не могут разобраться между
собой, делят деньги, постоянно пытаются стать главнее других. Как
известно, здоровый карьеризм не считается в современном мире патологией,
но если он сопровождается доносами и сдачей противнику или начальству
конкурентов, то даже в банде шансов на реальное лидерство у такого
комбинатора будет не много.

Спецоперации против террористов на Северном Кавказе – обыденное
дело. Выбор у тех, кто оказался в лесу, невелик. Если он повязан кровью,
то будет отвечать по закону, зачастую – расплачиваясь своей жизнью. А
где-то рядом, в автономном пространстве «сопротивления», отдельно
существует неуловимый и осторожный Докка Умаров, «разгребающий Авгиевы
конюшни», так и не ставший авторитетом среди боевиков.

«Странности» этого «амира», устраивающего пиар по поводу и без,
приписывающего себе и с упоением комментирующего все кровавые теракты,
стали причиной откровенного недовольства среди непримиримых. Вот и фитна
(смута и раздрай), которая началась в разномастной среде боевиков в
2010 году, является прямым подтверждением такой позиции «амира Имарата
Кавказ» Умарова. То он «амир», то сам слагает с себя эти полномочия,
потом непонятно изъясняется по этому поводу на «Кавказ-центре», что
оттолкнуло от него моджахедов. Последней каплей недоверия к Умарову,
безусловно, стала ликвидация не менее матерого конспиратора саудовского
араба Моганнеда, с которым у Умарова и возникла фитна. Оказалось, что
для многих взаимосвязь гибели Моганнеда с фитной очевидна. Более того,
на Кавказе вдруг вспомнили, что Умаров и ранее вел себя неподобающим
образом, убирая конкурентов. До сих пор в недрах бандподполья неясно,
как стал шахидом Сейфуллах, и как с потрохами сдали российским
спецслужбам ингушского упыря Магаса.

Впрочем, теперь Умаров любит рассказывать в своих виртуальных
посланиях, что фитна летом этого года была преодолена. Не удивительно,
что «амиры» Вадалов и Гакаев присягнули на верность только после того,
как неуступчивый и знавший слишком многое Моганнед перестал трепать
Умарову нервы.

«… Я много думаю, что если бы сегодня был человек, на кого
можно было бы переложить свои обязанности, я готов уйти со своего поста.
Я не оставлю джихад, просто я знаю много возможностей, вариантов
закончить свой путь. Можно подготовить машину, будет бомба и селитра,
подготовить не проблема…. Но дело в том, что нет преемника, некому
передать дело … Не могу забыть вражду с Супьяном. Дышне я вообще
удивляюсь…».

«Да, я готов к самоубийству, но … еще не время», — примерно так
можно перефразировать слова Умарова. В уголовной среде, к которой
принадлежит Умаров, людей, путающих понятия и садящихся «не в свою
карету», называют «бакланами». Многие из загнанных в бандподполье
считают, что «делают джихад», но даже у этой категории граждан с
паспортами и без воюющих против России, возникает один вопрос: «Что
делает Умаров?». И ответ становится очевидным: Умаров – человек, который
выдает себя за другого. Это «амир»-фитна, имеющий крайне неприязненные
отношения с другими «амирами», практически со всеми. Вот такое
«братство», замешанное на презрении и недоверии. «Теория» в виде
признания о готовности взорвать себя в машине в будущем является
прикрытием. Так что ему мешает взорваться? Нет преемников? А кто их всех
убирает со своего пути?

Из этой серии и измышления Умарова о том, каким он видит своего преемника:
«…. Было бы хорошо, будь среди них люди образованные, у которых
мужество совмещалось бы с грамотностью, но и таких там нет… воистину
очень тяжелое время. Я только на Бога уповаю…».

Словом, такого, как хочется, преемника нет, и не предвидится на
горизонте, поскольку по умаровской классификации моджахеды делятся на
две категории: первая – мужественные и дерзкие, но не образованные,
темные и недалекие, иными словами, откровенные болваны, а вторая –
грамотные, но без мужества, по-другому, трусы.

«…. Нет товарища, которого можно было бы назначить помощником.
Молодежь сидит и только критикует меня, больше ничего не делает, только
одни разговоры ведут. Тархан и прочие услышат мое имя и пускаются в
бегство…».

Здесь уже нет слов о преемнике, но получается совсем кислая картина –
нет даже помощников, поскольку потенциальные кандидатуры в горах, как
только слышат имя Умарова, так тут же бегут со всех ног. Да и как не
побежать-то? Кому охота связываться с проходимцем-уголовником, сеющем
раздрай и приватизировавшим «джихад»?

«…. Над Сайд-Амином, который прислал мне кассету, люди уже
смеются, рассказывают про него анекдоты. Он сидит в ущелье, не произвел
ни одного выстрела, — да там, в ущелье, и нигде — а он ведет со мной
разговоры на миллион. Разговоры у него великие, а результата нет,
человек только болтает. Даже молодежь смеется над Сайд-Амином…».

«… Я сам дал в этом году 29 тысяч долларов пятерым, ровно на 5
человек. Тогда Хуссейн говорит: «По нашим порядкам – на человека 200
долларов». За один год взял на 29 месяцев денег. Понимаешь? И ни одного
выстрела не сделано, ничего. Он пошел к Тархану, записал кассету. Там
одни пустые разговоры. Он просит убрать Гакаевых и устроить охоту на
Хуссейна….».

Пожалуй, в этом посыле заключена квинтэссенция нынешней всей
деятельности бандподполья на Северном Кавказе – банальный «распил
бабла», время от времени капающего из-за рубежа, и по местным каналам в
виде доходов от рэкета кавказских предпринимателей и коммерсантов.
Придут средства, и настроение у Умарова повысится. Раздав мелочь
пушечному мясу, он рассчитывает на активизацию голодного до дел
молодняка в Чечне и соседних республиках, параллельно вербуя самоубийц
для крупных терактов. И тогда снова на экранах и мониторах снова
вынырнет перелатанная физиономия Умарова со вставной челюстью,
источающая яд в адрес Росси и готовая и в дальнейшем брать на себя
ответственность за всех и вся.

«….Сегодня Мансур, здешний мулла Закаев, Зелим, все их
последователи все, чем они занимаются, они делают ради себя, они
полностью заняты местом для себя…».

Откровением выглядит признание Умарова в собственной тупости, что
также довольно символично. Видимо, лишь здесь нет восточной хитрости и
лукавства: «Сегодня, если от Удугова или Сейфа или от Супьяна я не буду получать пользу, то я не буду развиваться, я тупицей останусь…».

Оценивая сказанное, можно прийти к двум выводам. Во-первых, то, что
именно Умаров возглавляет раздираемое противоречиями бандподполье, на
удивление в какой-то степени выгодно России, позволяет сосредоточиться и
продолжать комплекс мер антитеррора в республиках, которые принято
считать перманентными «горячими точками». Правда, источая злобу и
сознавая собственное бессилие, Умаров способен принести много вреда,
потому что он нацелен на террор, кровь и насилие. Ничего другого этот
мелочный «рыбак» не умеет. Из этого вытекает и второй вывод о
необходимости активизации спецслужб по «зачистке» неспокойного
пространства от блуждающих главарей в мире виртуального «имарата
Кавказ».